Токарев положил трубку и нашел в деле Свекольникова опись предметов, изъятых из портфеля. Ни ключей, ни расписки Бабина в описи не значилось. Или Свекольников не пошел к своему бывшему подопечному, или был там, да не застал его, или застал, но ключи и расписку кто-то похитил, что маловероятно — сумку нашел Кривицкий отброшенной далеко в сторону и с деньгами. То есть никто в сумку, судя по всему, не лазил.
«В общем-то, ничего удивительного, — думал следователь. — К старику приехала родня, они отбыли в деревню до осени, поэтому дома никого нет. Что такого? Ничего. Бабину семьдесят девять лет, и говорить о его причастности к убийствам по меньшей мере нелепо. Самого старика могли убить, скажем, из-за квартиры. Надо бы достать фото, передать криминалистам для опознания среди тех, из могильника. Лучше всего, конечно, попасть внутрь квартиры. Но при чем тут прибитый Свекольников и удостоверение его подопечного Бабина, не так давно выброшенное или потерянное в диком поле по пути к трупам?»
Ощущалась тонкая, почти неосязаемая связь между этими разрозненными событиями, пока неизвестная ему логика, проникнув в которую он сможет разобраться в произошедшем. Интуиция подсказывала, что разгадка совсем близко.
Закончив с планом, Токарев открыл Интернет, который в 2006 году уже дотянул свои щупальца и до милиции. Он искал информацию, позволяющую прояснить маршрут Эдуарда от собеса до места, где на него напали.
Если бы наш герой был философом или хотя бы социологом, он обязательно обратил бы внимание, насколько доступнее стала информация, насколько ускорилась вся окружающая жизнь по сравнению с жизнью человека лет сто назад. Да что там сто, хотя бы пятнадцать. Как раз примерно в это время он сидел в библиотеке, университетской или городской, выклянчивал книги у преподавателей и своих товарищей-студентов, чтобы составить курсовую работу. Писал ее сначала начерно, потом набело, замазывая помарки и обводя карандашом положенные рамки на каждом листе. Переписывался с близкими и родственниками. Письма тогда шли неделями, а для общения с друзьями из других городов он вынужден был просиживать в переговорных пунктах часами, ожидая соединения. Следует добавить, что добраться из его села до города, где располагался телеграф-телефон, редко удавалось быстрее, чем за два часа. Личными автомобилями обладали тогда единицы, как их добывали, никто не понимал. Теперь же все изменилось, документы набираются на компьютере, печатаются на принтере. Стали привычными электронная почта, всякие мессенджеры. Интернет полон любой информации, статьями, книгами, дипломными и курсовыми работами. Мобильные телефоны связывают в секунды с любой точкой мира. Автомобили — в каждой семье. Производительность жизни выросла многократно. То, что раньше делали двадцать человек в течение месяца, теперь делает один в течение пары часов. Если бы Токарев думал обо всем этом, у него наверняка бы возник вопрос: на что же тратит современный стремительный человек огромное количество освободившегося времени? Во что полезное конвертируется его невостребованная умственная и физическая энергия?
Но Николай Иванович не был склонен к размышлениям, не имеющим к нему прямого отношения. Он обзванивал следователей города и района, пытаясь выяснить, не проходил ли за последние пять лет через них парень лет двадцати пяти, без двух пальцев левой руки. Следователи брали время на выяснение, обещали в течение часа-двух перезвонить. Параллельно Токарев скачивал расписание пригородных автобусов, замерял продолжительность пути по карте города. Он пытался понять, где мог быть Эдуард Свекольников 8 февраля в период с 16:30, когда его отпустила начальница из собеса, до 19;30, когда его ударили по голове в Покровском.
Стрелка часов подбиралась к шести вечера. Пора было отправляться на совещание.
* * *
— Николай Иванович, вы один в кабинете? — прозвучало из телефонной трубки за несколько минут до шести. — Это Мещанов.
— Так точно, Игорь Петрович, оперативники мои уже доложились и сегодня не приедут.
— Понятно. Томилиной не будет, давайте посовещаемся у вас. Не хочу в ленинской комнате.
Когда Мещанов с Шаровым вошли в кабинет, Токарев сразу уловил сильный запах водки. Он поморщился, почувствовал злость. Понятное дело, человек в командировке в глубинке — глупо ходить трезвым!
— Докладывай, капитан, — приказал Мещанов, развалившись на кресле Солнцева и рассматривая листок с планом. — Что успели накопать?
— Докладываю, — раздраженно отчеканил Николай Иванович и потер уставшие глаза. — Накопали следующее. Кривицкий доложил относительно похожих удушений струной или шнуром. В нашем районе ничего подобного пока не найдено, работает в архиве. Это по первому пункту. По второму: Солнцев собрал материалы по заявлениям о пропавших и до сих пор не найденных стариках. Всего набралось за три месяца восемь человек, но сведения не окончательные. Часто бывает, что человек нашелся, вернулся домой, а заявители милицию не проинформировали, он и числится пропавшим. Как у нас после сокращения ведутся поиски вы, наверное, знаете. Так что придется проверять дополнительно.
— Что по бывшему зеку? — зевнул Шаров.
— Следователи, с которыми я успел пообщаться, такого не помнят. Ну, поручил Кривицкому, раз он в архиве, пусть ищет. Хотя есть предположение, что пальцы парень потерял уже в местах лишения. В этом случае мы ничего не найдем. В зонах самострелы не редкость, не все случаю актируются, жизни не хватит материалы собрать и проработать.
— Что-то грустно, — подытожил Мещанов. — У вас в провинции всегда так медленно работают?
— Работаем, — безразлично промямлил Шаров. — Стараемся.
— В Москве-то, наверное, преступники сами приходят, да еще и доказательную базу приносят, — разозлился Токарев, голос его вдруг зазвенел. — Наши бандиты предпочитают прятаться. Они прячутся, мы их ищем, сообразно убогим способностям. Опять же, народ у нас туповат, умные все в столицах. Теперь-то дело пойдет, научите нас работать! И вообще, если моя работа не устраивает, я могу хоть сейчас рапорт подать!
— Капитан! — оборвал Токарева Шаров. — Давайте по делу.
— Есть давать по делу! Даю! По первым трем пунктам плана — работа продолжается, результатов особых нет. Ждем заключения экспертов по причинам смертей, портретов покойников для идентификации, результатов описания слепка протектора. Иван Иванович, вам удалось закинуть удочку в блатную среду? Пункт четыре нашего плана.
— Участковых озадачил, — отчитался Шаров.
— Не сердитесь, Николай Иванович, — Мещанов поднялся и прошел к окну. — Я не сомневаюсь в вашем профессионализме. Сроки жесткие начальство обозначило, слишком уж преступление неординарное. Того гляди нас с вами будут по первому каналу показывать. А уж там только держись — проверки, комиссии, общественность, журналисты, — он вздохнул. — Да. Но дня два-три у нас есть. Удалось вам что-то про удостоверение к медали раскопать?
— Есть нечто интересное, товарищ подполковник, — Токарев начал успокаиваться.
— Николай Иванович, давайте по имени-отчеству, так удобнее, мы же не на плацу.
