Наутро из канцелярии Марианны Симоновны он дозвонился до полковника Сухова.
— Ты уверен, что «Изумрудная кладовая» находится под фонтаном? — У полковника от волнения даже голос подсел.
— Гарантию не дам, но вероятность большая, товарищ полковник. Вся имеющаяся информация указывает именно на это. Немецкая часть, наступавшая в 1941-м, подвергла жестокому обстрелу дворцово-парковый комплекс, танкисты не знали, что СД проводит операцию по отъему наших ценностей. Взяли в кольцо Никольск, пошли дальше, на Ленинград, где искать того танкиста, который саданул по фонтану? Люди, знающие про операцию, потом допрашивали сотрудников, но ничего не выяснили. Все знающие погибли, остальные были не в курсе. Немцы посчитали, что мы их перехитрили…
— Так, минуточку, майор. На нашей стороне кто-то отвечал за передачу ценностей немецкой стороне. Цейхгауз был выбран не случайно. Почему же он этого не сделал? Тоже погиб?
— А вот тут начинается самое интересное, товарищ полковник. Мы можем только предполагать. Он мог погибнуть — не исключаю. Мог сработать корыстный фактор — и вот эта версия мне нравится больше. Я должен отсюда уехать — убедительно, имея соответствующий приказ, поскольку важные дела в Новгороде не терпят отлагательств. Вы понимаете меня?
— Думаешь, сработает? — засомневался полковник. — Наивно веришь, что имеешь дело с идиотами?
— Во-первых, отъезд должен быть убедительным. Во-вторых, у этой компании нет выбора, они ухватятся за любую соломинку, чтобы добраться до объекта, пусть даже позволив себя обмануть. В чем трудность-то, товарищ полковник? Неотложные дела не могут позвать меня в Новгород?
— Хорошо, давай попробуем. Я свяжусь с соответствующими товарищами. Еще раз обрисуй свой план…
— Как — уезжаете? — поразилась Юля, когда он вечером сообщил ей эту новость. Она побледнела, стала нервно тискать ворот кофточки, старалась всеми силами скрыть волнение. — Уже? Так быстро? Но почему?
— Мне самому не нравится, Юлия Владимировна, — он тоже в меру таланта напустил на себя удрученный вид, — но в отделе мало людей, каждый сотрудник наперечет. Важные дела требуют моего присутствия в Новгороде. Придется на некоторое время законсервировать мою работу в Никольске. Надеюсь, еще вернусь — через неделю или две… Кстати, забыл вам сказать: принято решение направить сюда специальную технику для расчистки завалов. Понятно, что от принятия решения до конкретного исполнения пройдет время, но, думаю, этот срок не будет чересчур длительным.
— Правда? — Юля сделала большие глаза. — Даже не знаю, что и сказать, Олег Иванович… Нет, это, конечно, приятная новость…
— Сообщите своим коллегам. И учтите, что приказание остается в силе: до особого распоряжения во дворец — ни ногой. Надо выждать. Сидите на своем чердаке, помогайте по хозяйству невесте Дениса. Вижу, у вас не складываются отношения с его будущей тещей? — Он лукаво подмигнул. — Это ничего, такое бывает.
В отделении милиции слухи тоже распространялись с исключительной быстротой. Замятин старался не переусердствовать. Майор Караулов встретил Березина гостеприимной улыбкой, предложил присесть, справился, не откажется ли контрразведка от чая.
— Контрразведка не отказалась бы даже от водки, — проворчал Олег. — Но только не сегодня. Вынужден покинуть ваши палестины, Иван Никитич. Начальство в Новгороде рвет и мечет.
— Да, уже слышал, что вы нас покидаете. — Караулов усиленно демонстрировал сочувствие. — Что поделать, дела есть дела. Мы тоже загружены под завязку. Не только на фронте люди вкалывают из последних сил. Вы сделали свою работу в нашем районе?
— Нет, Иван Никитич. — Олег насупился. — Довести до конца не удалось, срочный вызов. Рассчитываю вернуться позднее и все закончить. Возможно, через неделю или две. Объявите благодарность Замятину — он толковый и инициативный сотрудник. Теперь он в вашем распоряжении. Кстати, должен предупредить: буквально через несколько дней к Аннинскому дворцу прибудут бульдозеры, экскаваторы, будут расчищаться завалы. До восстановительных работ еще долго, но очистить территорию они должны. А также провести работы по предотвращению дальнейших обрушений. Территорию возьмет под охрану специальное подразделение НКВД.
— Серьезно? — удивился Караулов. — Вот черт, добавят же нам головной боли… Простите, товарищ майор, понимаю, нужно сохранить хотя бы то, что осталось. Счастливого вам пути.
Он заскочил в свой дом на Невском проспекте. Постоял на гулкой лестничной площадке, нерешительно посмотрел на соседнюю дверь. Сегодня понедельник, день тяжелый, соседка наверняка на работе. Особых дел в квартире не было, все вещи с собой. Но он обязан был вести себя, как человек, реально отъезжающий к месту службы. А такой человек наверняка забежал бы домой. Он побродил по комнатам, постоял у окна. Пыль на подоконнике просто кустилась и, казалось, превращалась в живой организм. Он покурил в открытую форточку и покинул помещение.
Машину он сдал, как положено, расписался в журнале. Пешком покинул административно-хозяйственную часть Ленинградского управления, выбрался на проспект и зашагал к Московскому вокзалу. Поезд уходил через час. Стоять за билетом в общей очереди не пришлось. Она растянулась на добрых ползала. Билеты по офицерским требованиям продавали в отдельном окне. Там тоже была очередь, но короче.
Именно, стоя в кассу, он и сделал важное наблюдение, при этом испытав скорее удовлетворение, чем тревогу, — его пасли. Олег изо всех сил изображал мрачное расположение духа, отстраненно смотрел в пространство.
Это был невзрачный тип в кепке — опрятно одетый, в начищенных ботинках. В руке он держал маленький чемоданчик — косил под пассажира. Он стоял в той же очереди, через два человека — значит, согласно документам, имел право не томиться вместе с другими. Олег мазнул его меланхоличным взглядом, не больше, чем остальных, — и все понял. Белесые глаза соглядатая скрывали очки — возможно, для маскировки, с минимальными диоптриями. Тип как тип, дважды не посмотришь, именно такие и работают в «наружке»…
Плацкартный вагон был забит людьми. Олег сидел на боковой полке. «Хвост» пристроился через отсек — тоже на боковушке. У него была прекрасная возможность следить за майором, а у майора — за ним.
Березин не подавал вида, уныло смотрел в окно. Отправление задержали минут на двадцать. Кряхтели старики, мостясь на жестких полках, хныкали детишки. Пострадавшее полотно уже восстановили, поезда ходили почти по расписанию.
Олег не отрывался от окна, кожей чувствовал цепляющий взгляд. Состав неторопливо покинул город. Унылые пейзажи утомляли. Он закрыл глаза, прислонился головой к стене. Минут десять состав стоял в Колпино, кто-то выходил, кто-то садился.
Цепкий взгляд не отпускал. Березин начинал тревожиться — не собирается ли этот тип пасти его до Новгорода? Снова потянулись заунывные пейзажи, началась болтанка, грохот колес на стыках рельсов.
Соглядатай сошел в Красном Бору — решил, что дальше пасти майора бессмысленно. Олег увидел его удаляющуюся спину. Очкарик выходил с противоположного конца вагона, сливаясь с другими пассажирами. Олег дождался остановки, дотерпел, пока все желающие выйдут, потом неторопливо побрел по проходу. Проводница смотрела на него с интересом. Он сухо ей улыбнулся, выглянул из вагона. Субъект уходил по перрону, пару раз оглянулся. Выждав минуту, Олег спустился на ухабистый перрон, закурил.
