Надрывал глотку Клыков, костеря Демочкина: куда едешь, не видишь — яма! Полуторка, рыча, как испуганный зверь, насилу развернулась, выехала на дорогу и устремилась в обратном направлении.
Березин подпрыгивал от нетерпения — как же медленно! Наконец они развернулись и пристроились к машине с грузом. На этой дороге еще было терпимо, она продувалась ветром и была сравнительно сухой, но когда они свернули на единственный проселок, Березин понял, что допустили ошибку. Невозможно здесь быстро проскочить — сплошная слякоть, колеса вязли в жиже, надрывались изношенные двигатели. Лейтенант чувствовал, что противник уже здесь, парашютисты бегут по лесу, разворачиваются в цепь!
Машины тащились, как черепахи, буксовали в рытвинах, скорость упала. Полуторка встала. Ее колеса бешено вертелись вхолостую, вышвыривая лепешки грязи. Бойцы матерились в семь луженых глоток!
Телегин медленно подъехал к полуторке, уперся капотом в задний бампер и выжал газ до упора. Машины раскачивались, как на качелях, взад-вперед… Удача — грузовик выбросило на сравнительно сухой участок дороги, Демочкин не преминул воспользоваться моментом и ударил по газам.
Метров пятьдесят было терпимо, потом опять началось. Дорога пошла волнами — вверх, вниз. Колея углублялась, в ней скапливалась грязь. Крутые водостоки, канавы с бурой жижей… Лес слева отступил, но от этого легче не стало.
Полуторка застряла основательно — встала с перекосом, еще и накренилась. Березин в ярости дубасил кулаком по панели, потом выскочил из машины. И тут же присел — пуля попала в дверцу!
Из леса залаяли автоматы. Фашисты рассыпались в цепь и неумолимо приближались к дороге! Березин выхватил из кобуры «ТТ», стал бегло палить. Припали к борту красноармейцы и тоже открыли огонь. Распахнулась дверь полуторки, и в грязь свалился сержант Демочкин. На нем лица не было! Он затравленно озирался. Пуля сбила с его головы фуражку, он закричал от страха. Потом задергался и вдруг прыгнул в канаву, провалившись в вязкую жижу. Начал извиваться, как на раскаленной сковороде, выкатился на поляну, потерял сапог, вприпрыжку побежал к лесу, истошно крича: «Не стреляйте! Не стреляйте!»
Это было так неожиданно, что бойцы от удивления прекратили огонь. Разразился благим матом капитан Клыков, спрыгнул с подножки, побежал следом за Демочкиным. Тот стоял на краю канавы, ноздри раздувались, глаза сверкали. Капитан вскинул пистолет, надавил на спусковой крючок. Раздался выстрел. Демочкин очнулся и припустил к лесу, озирался через каждый шаг.
Первая пуля попала в плечо, боец закричал, но продолжал бежать — страх гнал его прочь от опасности, хлестал невидимой плетью по затылку. Вторая пуля перебила ногу, Демочкин рухнул на землю. Третья вырвала клок ткани на спине, брызнула кровь. Беглец повалился ничком, широко раскинув руки.
За спиной продолжали трещать автоматы.
Клыков довольно засмеялся, кинулся к кабине полуторки. И вдруг изогнулся, страшно закричал, лицо исказилось от мучительной боли. Он рухнул на обочину, в шаге от кабины, сполз в канаву. В районе живота расплывалось бурое пятно. Березин было дернулся, да поздно — уже не поможешь!
— Бойцы, к машине! — заорал он, не узнавая свой голос. — Все в канаву, сдерживать немцев! Телегин, ты тоже, бросай к чертовой матери эту колымагу!
Лейтенант полз по дороге, увертываясь от пуль, видел краем глаза, как красноармейцы валятся через борт, испуганно прыгают в канаву. Один сержант Яранцев остался на дороге, пополз куда-то, задыхаясь, выпучив глаза. Из его живота вываливалась бурая каша…
Немцы предусмотрительно не покидали лес, засели в кустах на опушке, лениво постреливали. Бойцы рассыпались в канаве, вели беспорядочный ответный огонь. Потрескивали немецкие автоматы «МР-40», лаяли «Светки» — как любовно называли в войсках самозарядные винтовки Токарева.
Березин подполз к кабине полуторки. Машина стояла накренившись, болталась распахнутая дверца. Лейтенант задыхался, то и дело выплевывал грязную слюну. Несколько раз приходилось замирать, закрывать голову — шальные пули свистели совсем близко. Фуражка потерялась, волосы стояли дыбом — но он ничего не замечал.
Сделал рывок, прикрылся трупом Клыкова, дождался паузы в стрельбе, вскочил в кабину. Захлопнул дверцу, какая-никакая — защита. Двигатель продолжал работать, кабина подрагивала, трясся рычаг переключения передач.
Березин скрючился на сиденье, спрятал голову. Пуля разбила стекло — в лицо, в шею посыпались, впиваясь, осколки. Больно! Он извернулся, вцепился в баранку. Работать двумя педалями было сложно, но кое-как получалось. Лейтенант выжимал сцепление, поддавал газу, умудрялся действовать рычагом.
Машина дергалась: то катилась вперед, то снова погружалась в рытвину и вставала. Он не сдавался и начинал все заново. Свистели пули, рикошетили от кабины. Красноармейцы еще сопротивлялись, держали немцев в лесу, но стреляли уже не все винтовки! Березин захлебывался кашлем, не сдавался. Плавная подача вперед, резко выжать акселератор — и полуторка выпрыгнула из рытвины! Он плевать хотел на опасность — сел, пригнувшись к рулю, заорал дурным голосом:
— В машину! Все в машину!
«ГАЗ-4» остался на дороге, да и черт с ним! На двух машинах не уйти. Ноги наткнулись на автомат «ППШ» — тот валялся на полу, никому не нужный. Трус Демочкин ни единого выстрела не сделал!
Это была удачная находка. Березин схватил автомат, передернул затвор, стал стрелять длинными очередями, прикрывая отход товарищей. Те выползали из канавы, бежали к машине, забирались в кузов. Не все, черт возьми! Телегин, Таврин, Машковский. Двое остались в канаве — Косарь с Артюховым… Он что-то говорил себе под нос, поливал свинцом опушку. Пот стекал по лбу, щипало глаза.
Это был эффективный огонь. Двое диверсантов намеревались выскочить из леса, полезли через кустарник — плотно сложенные, навьюченные, в камуфляжных комбинезонах, в шлемах с защитными сетками. Одного лейтенант срезал очередью, тот завалился спиной на кустарник, скривив удивленное лицо. Второй успел попятиться, куда-то сгинул. Выскочил офицер в фуражке, блестели петлицы под комбинезоном, он что-то раздраженно выкрикнул. Осанистый, еще молодой, с холодными глазами. Юркнул за дерево, и вовремя — пули ударили в ствол.
— Товарищ лейтенант, мы в кузове… — прохрипел Телегин. — Чего стоим? Едем отсюда к чертовой матери!
Березин спохватился, бросил дымящийся автомат на сиденье. Машина рванулась вперед, запрыгала по кочкам. Тряслась кабина, подлетал кузов.
Впереди был лес — неровный, лиственно-хвойный. Бойцы из кузова продолжали вести огонь — втянулись хлопцы? Поняли, что немцы тоже люди и их можно бить? Дорога пошла сухая — не может быть! Лейтенант высунул голову из кабины, посмотрел назад. Немецкие парашютисты, подгоняемые офицером, выбегали из леса, стреляли вслед полуторке. Кто-то длиннорукий метнул гранату. Было видно, как она кувыркнулась в воздухе и упала на дорогу. Взрыв был не сильный — граната наступательного действия — но осколки разлетались как положено, зацепили машину. Закричал Телегин, пронзенный осколками, выпал из кузова. Закричали другие бойцы: «Почему нам не выдали гранаты?»
