— То есть вы у нас абверовец со стажем, Валентин Милошевич. Немцы вас заприметили, поощрили, дали вырасти… Ладно, давайте к делу. Сентябрь 1941-го…
— Легенда и документы были сделаны на совесть, — начал Каховский, — СД давно присматривалось к «Изумрудной кладовой», которую большевики усиленно прятали от собственного населения. В самом музее удалось завербовать несколько человек. План был сырой, но удалось отсрочить эвакуацию коллекции… Мое участие в этом деле было ювелирно подстроено. Помимо меня еще один парень в городском НКВД передавал сведения немцам. Ты служил под моим началом только несколько дней и ничего не понял…
— Сержант Демочкин был ваш?
— А чей же? Если помнишь, он последним присоединился к ощипанному отделению, что стояло на плацу. Суматоха тогда была знатная, еще и провокаторы грамотно работали — сеяли панику…
— Сообщники из числа музейных сотрудников в 1941-м — Вишневский, Шепелева, Фонарев?
— Ты же лучше меня обо всем знаешь, — хрипло засмеялся Каховский. — Грамотно выстроил логическую цепь, докопался до главного. И я не расскажу тебе ничего нового, только подтвержу твои догадки. От выживших пришлось избавиться в первые дни новой жизни. И об этом ты имеешь правильное представление. Вишневский — алчный, морально нулевой, хотя и тихоня. У Шепелевой в 1939-м брата расстреляли — не пойми за что, осерчала, злобу затаила на все ваше племя большевистское. Фонарев — просто трус и мелкий воришка — то солярку тащил, то запчасти… Про подмену машин ты уже понял. Помнишь, как мы в гараж вошли по моему приказу — ты, я и Демочкин? А Фонарев уже там был. Других не пустили. Я приказал вскрыть готовый к отправлению груз. Это для тебя был спектакль — ты был единственным зрителем. Рискованно, конечно, немцы били по парку, но смелость города берет, знаешь ли. Подмена состоялась, Вишневский должен был коллекцию в армерию загнать. А мы с вами спокойно выехали с липовым грузом, увернулись от обстрела. Вы нам с Демочкиным уже были не нужны, но приходилось играть роль до конца. Свали мы от вас — вы могли заподозрить, вскрыть контейнеры, назад вернуться. Да и много вас было — не перестрелять, не сбежать… Потом этот чертов немецкий десант с неба свалился. Не имел я к нему никакого отношения, хотя впоследствии выяснилось, что они имели задание перехватить конвой. Перемудрили Абвер и СД, у каждой структуры свое начальство, кто в лес, кто по дрова.
— Зачем ты Демочкина убил? Он же на тебя работал.
— А вот представь, внутренний голос подсказал, — засмеялся арестант. — Ведь не знал, что машину с сокровищами под завалами похоронило, а почуял, что этот парень будет лишним в нашей партии. Да бес с ним, — отмахнулся Каховский. — На способности небогат, выдержка слабенькая. Понравился спектакль, который я разыграл? — Каховский самодовольно ухмылялся. — Все на экспромте, все под пулями… Не мог же я вслед за Демочкиным побежать к немцам, мол, я свой, я — ценный агент. Вы бы первыми меня пристрелили или немцы — думаешь, стали бы тогда разбираться? За день до этого спирт во фляжке кончился, водки тоже не было, пришлось красное вино залить — оказия вышла с бутылочкой «Массандры». А это кагор — плотный, красный, та же кровь, считай. Когда падал, крышка уже отвинчена под кителем была, ловкость рук — и я в крови, лежу в канаве, хрен от мертвого отличишь. Натерпелся, конечно, пока обе ваши компании оттуда свалили… В общем, удалась импровизация. Шум затих, я в лес, стащил одежду с мертвого десантника, дабы формой красного офицера добропорядочных немцев не нервировать. После обеда вышел к своим, все объяснил, связался с руководством. Бегом к Аннинскому дворцу — и мордой в завал под фонтаном… Понял, что произошло, тут голова и заработала. Зачем отдавать немцам то, что можно не отдавать? Назови это жадностью — мне все равно. Выкрутиться оказалось несложно — представил так, будто русские всех перехитрили и вывезли коллекцию днем ранее. От свидетелей избавился. Понял, что добраться до сокровищ можно только снизу — должна же старая армерия связываться с катакомбами. Отыскал в канцелярии план подземелий, прикинул, что к чему. Но не просто оказалось — повсюду завалы. А я на службе, в общем, закрутило — то туда отправляли служить великой Германии, то сюда. А клад так и лежал под фонтаном. Ждал удобного момента, подбирал команду, чтобы использовать втемную. Немцев эти дворцы не интересовали, никто не собирался расчищать завалы. У них вообще был план сровнять все с землей. Но до выполнения не дошло, отступать стали, Красная Армия окрепла…
— Неожиданно, да, Каховский? — злорадно усмехнулся Березин.
— Соглашусь. Никто не ожидал, что так обернется. Хитрые вы, жиды-коммунисты. Как нависла угроза, так быстро ваш режим прикинулся Родиной. А люди и поверили… Вот увидишь, майор, все еще вернется — и расстрелы, и миллионы, гниющие в лагерях…
— Не отвлекайся, Каховский. Подобные комментарии тебе не в актив. Ты знал, что находится в коллекции?
— Ну, конечно, у меня же опись была — директор Родман сунул, забыл? Все я брать не собирался — только самое ценное. На жизнь, так сказать. В общем, при немцах удобный случай не подвернулся. Остался резидентом, снова ждал оказию. Дальше ты все знаешь.
— Зачем убили сторожа?
— Да никто не собирался его убивать, — фыркнул Каховский. — Не в наших это интересах — устраивать шумиху вокруг музея. Выскочили на него, а Рыщенко — ныне покойный — не придумал ничего умнее. Глупо, конечно.
— Из нынешних сотрудников музея кто работал на вас?
— Ралдыгина забирайте. Дарю, не жалко. Остальные не в теме. Да и никудышный из него информатор. Белый билет от армии — вот только мало кто знает, что он липовый, а мы узнали. Признайся, майор, фальшивкой был не только твой отъезд в Новгород, но и сведения о скором прибытии строительной техники? Подстегнуть нас хотел — бульдозерами, усиленной охраной музейного комплекса?
— А вы позволили себя обмануть — очень вам этого хотелось. Кстати, про технику не наврал, техника будет. И усиленная охрана вместе с ней. «Изумрудную кладовую» извлекать будут. Всенародное достояние как-никак — представь, какие там деньжищи. Только не в деньгах дело, Каховский… впрочем, ты все равно не поймешь.
Арестант стерпел и этот удар. Он давно смирился с поражением. Но по губам его блуждала странная, злая ухмылка, природу которой Березин определить не мог. Почему он усмехался — словно знал что-то такое, чего еще не знал майор контрразведки? Впрочем, вряд ли это имело отношение к поискам пропавшей коллекции…
Не заезжая к себе домой, он отправился в Никольск и провел там двое последующих суток. Полковник Сухов выразил признательность за проведенную операцию и предоставил от щедрот пятидневный отпуск. Ленинградское управление НКВД тоже не осталось в долгу и попросило новгородское руководство представить майора к награде.
Не каждый день пришельцы со стороны выявляют главарей крупных агентурных сетей. На ближайшем к городу болоте поймали Ралдыгина. Беглеца привезли в Никольск, где он расплакался и раскаялся в преступной деятельности, хотя ничего особо вредного совершить не успел.
Оперативники Замятина посматривали свысока на своих коллег — на всей троице теперь лежала печать совершенного подвига. А вывихи, переломы и ранения, полученные во время выполнения служебных обязанностей, только осветляли их и без того светлый образ.
