Впрочем, одна новость все-таки привлекла внимание супругов. Чезаре был в Милане.
– Наконец-то! Скоро я снова увижу моего любимого брата! – воскликнула Лукреция. – Ах, как мне не терпится услышать о его похождениях во Франции!
А Альфонсо, слушая ее, внезапно ощутил какой-то неприятный холодок, пробежавший у него по спине, – как быстро она забыла о своем муже! Тень Чезаре вновь омрачила его жизнь.
Но забыть об этом было нетрудно. Лукреция принесла лютню; Гоффредо вызвался спеть веселую неаполитанскую песню, и Альфонсо с радостью согласился подпевать ему.
Александр ликовал. Чезаре вернулся на родину и совсем скоро мог предстать перед своим любящим отцом. Французы захватили Милан, неаполитанцы встревожились, – а Римский Папа не находил ни малейшего повода для огорчений. Чезаре был родственником французского короля, и Борджа могли не опасаться французов.
Мысленно Александр уже видел будущие владения его семьи. В свое время сюда войдут и Милан, и Неаполь, и Венеция, и все остальные итальянские республики и королевства, общими силами способные противостоять любому иноземному вторжению. Однако сейчас Чезаре возглавит папское войско, чтобы выполнить другую задачу. Для начала нужно образовать объединенную Римскую республику. Такие города, как Имола, Фаэнца, Форли, Урбино и Пезаро (о да, Пезаро – непременно; Джованни Сфорца придется ответить за клевету на семейство Борджа), – такие разрозненные города не устоят перед Чезаре. А ведь на стороне Чезаре будут и французы, его новые союзники!
Пожалуй, только одно досаждало Александру – разлука с любимой дочерью. Вот почему он послал в Сполето распоряжение о том, чтобы Лукреция и Альфонсо срочно перебирались в Непи (тот самый город, что был отдан Асканио Сфорца, поддержавшему Родриго Борджа во время выборов на папское кресло, – а позже отобран у него), где он, Александр, собирался встретиться с супругами.
Кстати, почему бы Чезаре не направиться из Милана прямо в Непи? Там он и Александр могли бы обсудить планы на будущее.
Чезаре выехал из Милана, горя желанием встретиться с семьей. Ему не терпелось повидать Лукрецию – пусть даже с ней будет ее супруг; он хотел вновь чувствовать на себе восхищенные взгляды Гоффредо; но больше всего желал услышать слова, которые приготовил для него отец.
Наконец-то Чезаре делал то, к чему всегда стремился: он был воином, и папские войска ждали его приказа о начале боевых действий.
Родная земля, чистый, бодрящий воздух Италии – все придавало ему уверенности в своих силах. Во Франции он все же чувствовал себя иностранцем, знал о слежке, постоянно ведущейся за ним. Французы не любили его; они подвергли его множеству унижений, а Чезаре был не из тех людей, которые могут простить глумление над собой. Он запомнил всех своих обидчиков и каждое нанесенное ему оскорбление – даже если это был всего лишь мимолетный взгляд или случайно вырвавшееся слово. Глупцы! Они не ведали, над кем смеялись! У Чезаре есть железное правило, и оно гласит: никто не может обидеть его и остаться в живых.
На их счастье, возмездие должно подождать. Сначала ему нужно покорить Италию и осуществить великую мечту своей жизни.
Лукреция увидела брата, когда он еще только подъезжал к замку Непи, и первой вышла встречать его. У нее был огромный живот – до родов оставалось несколько недель, – и Чезаре внезапно разозлился на сестру. Он вспомнил о ее супруге. Ему уже говорили об их любви.
– Ах, Чезаре, вот ты и вернулся! – воскликнула она. – Знал бы ты, как я скучала по тебе!
Он взял ее лицо в свои ладони и внимательно вгляделся в него. Оно-то, по крайней мере, почти не изменилось.
– Тебе нужно было думать о своем супруге и ребенке, – сказал он.
– Чезаре, дорогой мой! Неужели ты не знаешь, что я никогда не перестаю думать о тебе?
Этого ответа он и ждал – именно так она говорила в прежние дни.
К ним подошел Папа. Он обнял и нежно поцеловал сына. Его губы дрожали от волнения.
– Мой ненаглядный сын, наконец-то… наконец-то!
– Отец, лучше бы наша встреча произошла раньше.
– Ничего, уж теперь-то мы будем вместе!
Своему зятю Чезаре едва кивнул. Альфонсо опешил; улыбка застыла на его лице. Он нерешительно посмотрел на Лукрецию, но сейчас она не замечала супруга, с которым провела столько счастливых дней в Сполето. Глаза Лукреции сияли гордостью за своего брата.
Папа и Чезаре заперлись в покоях, отведенных Его Святейшеству. Они склонились над картой Италии, отмечая на ней границы будущего королевства.
– Все эти города один за другим покорятся нам, – сказал Папа. – А некоторые, полагаю, сдадутся без боя. Они испугаются войны.
– Я найду способ испугать их.
– Итальянцы – народ, привыкший к наслаждениям, – продолжил Папа. – Нашествие Карла еще раз доказало это. Они любят маршировать в парадном строю – парады всегда красивы и красочны, а потомки древних римлян, как известно, обожают красоту и краски. Им нравятся карнавалы, потешные бои… но настоящая битва… нет! Думаю, такая задача им сегодня не по силе.
– Зато я справлюсь с ней.
– Ты самоуверен, сын мой.
– Плох тот военачальник, что идет в битву, сомневаясь в своих силах. Неуверенность в себе – верный залог поражения.
– Чадо мое, тебе предстоит стать великим военачальником.
– Не я ли всегда говорил то же самое? Не забывайте, отец, у меня было достаточно времени, чтобы настроиться на решительные действия.
Он с явным осуждением посмотрел на Александра, и тот вздрогнул, внезапно вспомнив про свой преклонный возраст. Папа подумал о том времени, когда ему придется передать бразды правления в руки своего сына.
Александр перевел взгляд на карту и провел по ней указательным пальцем.
– Мы подчиним себе всех баронов Романьи, – сказал он. – Они все будут вынуждены признать папскую власть. Ты – знаменосец церкви, сын мой.
Чезаре пристально взглянул в отцовские глаза. Да, Романья попадет в полную папскую зависимость, а поскольку Папа будет находиться в зависимости у своего сына, то Чезаре станет единоличным правителем этих республик. Но его амбиции этим не удовлетворятся.
Он намеревался объединить всю Италию и править ею как полноправный монарх.
Лукреция проснулась еще до рассвета и увидела, что Альфонсо лежит с открытыми глазами. По его лицу она поняла – у него бессонница.
– Альфонсо, – прошептала она. – Что с тобой?
– Не могу заснуть, – ответил он.
– Почему, Альфонсо?
Он промолчал; тогда она приподнялась на локте и осторожно прикоснулась к его лицу. Он взял ее руку и поцеловал. Его губы дрожали.
– Что с тобой, Альфонсо? – снова спросила она. Поколебавшись, он солгал:
