– Ну конечно, – сказала она. – Ты не посмеешь повредить это тело. Никогда не сможешь смотреть ей в глаза.
Она резко провела пальцем по своему горлу.
– Ты хочешь снести эту голову с плеч, Темный? Хочешь знать, как она выглядит изнутри? Думаешь, что сможешь забыть?
«Тройное лезвие» над моей выставленной кистью потухло, и я сказал:
– Ты перестаралась. Ведающая никогда не улыбается, если возбуждена. Она все показывает глазами, дыханием, дрожью. Такое не повторить, если сама никогда не любила. А суккубы, получающие все и всегда, не озадачиваются любовью. Они внушают страсть другим, но сами на нее не способны. Она им просто не нужна. Как и всем существам, получающим все легко и безболезненно.
Ирина перестала улыбаться. По знакомому лицу прокатилась гримаса ненависти.
Я шагнул ближе, схватил ее за куртку, рванул к земле, заставляя пасть на колени.
– Не смей оскорблять ее, копируя этот облик! – процедил я, нащупывая рукоятку револьвера. – Давно серебра не ела?
– Ты пропустил последний шанс быть с ней! – зашипела она, стремительно теряя очертания Веды и показывая полный рот странных пятиугольных клыков. – Я коснулась ее, я все знаю! Она тебя никогда не захочет!
Курок щелкнул ударником по капсюлю за миллисекунду до того, как знакомое лицо окончательно исчезло, сменившись на внешне привлекательное, но все же чужое и злое. Выстрел прервал ее фальшивое существование.
Я поморгал, отвернулся и увидел, как по поляне носятся волки с оскаленными пастями. Они преследовали орущих вампиров, инкубов и кого-то, в ком уже оказалось невозможным распознать природу. Предсмертный страх у низших сильно искажает ауру.
Закрыв глаза, Ведающая лежала на «Голдвинге», словно на островке безопасности посреди штормящего океана. Я накрыл ее «щитом мага» и присоединился к битве, пуская пули и заклинания по низшим, не щадя никого, кроме оборотней, на случай, если перепутаю. Мне пришлось перезарядиться всего дважды, как бой закончился.
Покрытый шрамами волк остановился рядом со мной, выразительно задрав пасть. С его клыка свисал кусок белой ткани от пиджака Ильмира.
– Спасибо и тебе, Якут, – сказал я. – Тела отправлю в Сумрак. Возвращайтесь в лагерь, завтра там встретимся.
Склонив морду в знак согласия, волк скрылся в густых зарослях, а следом за ним и вся стая. Я быстро распылил тела, даже не стараясь придать поляне нормальный вид. Выключил телефон, отрубая связь с лагерем полностью.
– Что я пропустила? – сонно спросила Веда. – Все закончилось?
– Да, – сказал я. – Клан Динаккуш разгромлен.
Веда спрыгнула в траву, едва не упав. Провела руками над своей головой, вычищая ментальное воздействие. Осмотрела себя, нахмурилась при виде сбившейся от нагретого сиденья юбки, стала разглаживать ее неровными жестами.
– Ирина, – сказала она уже вполне бодрым голосом. – Меня коснулся суккуб, всего на секундочку. Что-то скопировала из памяти, зараза. Она тебя соблазнила? Скажи прямо, все равно узнаю!
– Если бы соблазнила, меня бы здесь не было. – Я убрал револьвер.
– Честный ответ, – сказала Веда. – Как и всегда. Знаю, что ты не поддался. Я же все видела. При касании эта стерва не сняла связь.
Она обняла меня, и я зарылся носом в ее волосы.
– Спасибо, – пробубнила она мне в куртку.
– За что, Веда?
– За то, что не предпочел ее.
– Нет никакой «ее», – сказал я. – Есть только ты. Я люблю тебя.
Ветер, казалось, затих.
– Повтори, – вымолвила она, шмыгая носом.
– Я люблю тебя.
Мы молчали, пока наши сердца не перестали бешено стучать. Веда посмотрела на меня – заплаканная и счастливая.
– А мне все равно холодно, – сказала она. – Ты на своем круизере одеяло не возишь?
– Есть спальник в кофре.
– Доставай.
Я вытащил походный пуховик. Взяв меня за руку, Веда повела меня подальше от побоища, в чистую глубину нетронутой чащи. Стояла, дрожа всем телом и переминаясь с ноги на ногу, пока я выбирал ровное место для одеяла. Когда я закончил, волшебница совсем продрогла.
– Что там она сказала тебе напоследок? – спросила Веда. – Я не услышала.
– Сказала, что ты никогда меня не захочешь.
– Ой, да пошла она! – Ведающая притянула меня к себе, и наши губы соприкоснулись. Мягкими касаниями я согревал ее открытые небесам ноги и спину, пока она стаскивала с меня куртку, выбрасывая в траву револьвер вместе с кулоном скорпиона, превращая наши поцелуи в мокрые и жаркие.
И тогда стало достаточно горячо.
Глава 8
Рассвет встретил нас уверенно – прокатился по озерной глади, проник сквозь кроны деревьев и добрался до наших перерожденных тел. Веда потерла нос о мое ухо, плавно потянулась, снова закрыла глаза.
– Я взывала к тебе каждый день, – вымолвила она. – Только не словами. Сердцебиением.
– Извини, – тихо произнес я. – Не слышал.
– А ты бы и не смог, глупыш, – улыбнулась волшебница. – После пролета сквозь Сумрак оно совпадало с твоим. Только там ты и мог его услышать. Мне было забавно так над тобой шутить.
– Никогда не знал о таком.
– Темных этому и не учат. Помоги мне собрать вещи, пока их ветер в воду не сдул.
Спустя пять минут мы уже покинули холм и проезжали через понтонный мост, оставляя позади опустевшую сцену, на которой махал шваброй крепко поддатый сторож. Почуяв свободу, «Голдвинг» с уже потухшей лентой вынес нас за пределы города в сторону Антушево, к западу от которого укрывалась стая.
На этот раз Веда сидела сзади, как и водится приличной даме, надев на голову собственный шлем и закутавшись в пуховик. Очевидно, чтобы я не скучал, она то и дело играла на моей спине в крестики-нолики, попутно пытаясь стереть о мотокуртку остатки лака.
Так мы ехали, пока из-за поворота не показалась незнакомая боевая колонна.
Если бы я ехал один, то все могло пойти чередой параноидальных случайностей – от выставления самых разных защит до превентивного нападения и боя в Сумраке. Однако это утро уже настолько отличалось от всех других за последние четыре года, что я просто сбавил ход и сдал на обочину.
– Тихо, – шепнула Веда. – Ничего не делай.
Я ничего не делал – просто сидел, поставив левую ногу на холодный асфальт, и готовый газануть с места прямо в поля. Смотрел – простым зрением и сумеречным.
Колонна впечатляла. Два укрепленных джипа – настоящих внедорожника, а не тех, что выдают за подобные, – несколько незатейливых в ремонте мотоциклов и два фургона, которые можно было бы принять за инкассаторские, если бы не их увеличенная длина. В середину затесались также грузовик и микроавтобус. Никакой аляповатости, никаких броских красок или выступавших шипов, как любили дикие кланы. Однако почти весь транспорт в колонне имел защиту вроде бронепластин или укрепленных колес. Все было спроектировано с умом, без намерения произвести внешнее впечатление. К тому же от свечения охранных заклинаний мое сумеречное зрение расплывалось в сплошное пятно.
