– Дохсун украл «камчатку», чтобы снова завоевать доверие Якута?
– Похоже на то. Якут относился к брату скептически. Дохсун хотел отдать флакон местному контрабандному каравану, но взамен на что? Свободный проход? Контроль над территорией? Что он мог такого пожелать для стаи и своего брата?
Я подобрал шлем и тут же едва снова не шандарахнул им об асфальт от избытка эмоций.
– Если бы эта ведьма нам встретилась без охраны! – взвыл я. – Всего минута допроса – и ответы были бы у меня! И «камчатка» тоже!
Веда поправила пуховик.
– Может, надо было просто спросить? – предположила она. – Эта Наташа приняла тебя за своего оборотня.
– Не могу понять почему, – покачал я головой. – Пусть с Дохсуном они не встречались, потому что он был мертв. Пусть он успел передать им информацию, что в случае чего должны ждать человека на «Голдвинге». Естественно, не в волчьей форме он собирался встречаться с контрабандистами. А я как раз приехал на «Голдвинге». Но я же не оборотень! Тогда как…
Я уставился на Веду сумеречным зрением, которая, в свою очередь, сделала то же самое в мою сторону.
– Иллюзия, – сказал я. – Мы вчера скрыли ауру. Ты свою сняла попутно, когда развеивала иллюзию суккуба. Но я свою не снял, потому что было не до того.
– Точно, – произнесла Веда. – Ты прав, на тебе все еще висит вуаль, хоть и слабая. Вчера казалось, что ты человек. А сегодня видно, что Иной. Только непонятно, что маг. По ауре тебя можно запросто принять за оборотня. Вернее, оборотня с плохими намерениями.
– Хорошо, – сказал я. – С этим решили. Думаем дальше. Кто может быть сообщником Дохсуна в стае? Решим этот вопрос – поймем, с кем надо дальше разбираться. А за контрабандистами вызовем спецгруппы Дозоров.
– Ты сказал, что Якут оставил два мотоцикла.
– Да. На втором катается Клумси.
– Но для кого был предназначен второй?
Ответ пришел ко мне сразу, и я долго не хотел его озвучивать.
– Для Клумси и предназначался, – проговорил я. – Он жаловался, что его должны были принять в стаю за помощь и обманули. Хотя ставки были такие, что Дохсун вполне мог замолвить за него словечко Якуту. Но в таком случае…
– Нет, – прервала Веда. – Не может быть.
– Клумси и есть сообщник Дохсуна? – Я стиснул кулаки, желая причинить себе боль. – Ведь то, что он якобы ни при чем, мы знаем лишь с его слов.
– Прекрати, – пригрозила Веда. – Серьезно, прекрати. Ты про нашего Клумси?
– Не хочу верить, – помотал я головой. – Не складывается.
– Стоп! – крикнула Веда. – Пока что ты анализировал факты. Но сейчас переходишь на гипотезы, забиваешь голову теориями. Садись, и поехали. На месте все выясним.
Я так и сделал, и скоро «Голдвинг» послушно повез нас в ставку клана. Нет, призрак Дохсуна-Карателя не будет витать над ним. Это мой мотоцикл.
Перед Антушево я свернул в условленное место. Еще несколько минут по бездорожью – и мы прибыли в окружение палаток. Нас встретил Миха, быстро махнув кому-то в стороне. Скидывая одеяло, Веда сразу же побежала к своей «Ямахе», на которой висел ее мотокостюм.
– Где Якут? – спросил я Миху, который уставился на наряд убегавшей волшебницы. – Думай, быстро!
– Э-э, в коричневой палатке. Шатер мы не разбивали. Готовились уезжать.
– Вся стая в сборе?
– Почти вся. Слушай, наш тур закончен, сезон закрыт. Помоги собрать…
– Кого не хватает? Думай, Миха!
– Да не знаю я, – с недоумением посмотрел повар. – Ты чего?
Сверху спрыгнул серый пушистый комок, вырастающий в размерах.
– Привет, – радостно сказал Клумси. – Вы вернулись?
Я смотрел в его честные, наивные глаза, и мне захотелось себя ударить.
– Приятель, – сказал я. – Сделай доброе дело, вернись в кота. А то мне так тебя погладить хочется. Пушистого как-то приятнее.
Клумси с подозрением оглядел меня и буркнул:
– Сто баксов. Деньги вперед.
– Понял, обойдусь. – Я пошел искать вожака.
– И не называй больше Вику ползуном! – напомнил напарник.
Я ворвался в высокую палатку, служащую складом для всякого походного барахла. Якут был внутри, в очередном балахоне, разглядывая свои перчатки. Меня он встретил без воодушевления.
– Нам надо поговорить, – сказал я без предисловий. – Наедине.
– Закрой вход, – произнес вожак. – Что случилось?
Застегнув молнию палатки, я повернулся к нему и сказал:
– То, что я убил твоего брата.
* * *
Сгорбленный и тяжело дышащий Якут в своей коричневой робе сильно походил на самого себя в волчьем облике. Мой короткий рассказ добавил ему шрамов – из тех, которые запрятаны настолько глубоко, что никакой Сумрак их не проявит.
– Значит, так суждено, – выговорил он. – Дохсун всегда был сам по себе. Все, чем он хотел укрепить стаю, только разрушало ее. Он был умен, мыслил тактически, но методы…
– Он убивал людей, – сказал я. – Не просто убивал – не считался с потерями.
– Думаешь, это должно меня впечатлить? – Вожак посмотрел на меня с усталостью.
– Должно. Ты не убиваешь людей.
– Темный, ты пробыл с нами слишком мало.
– Я пробыл с вами достаточно, чтобы видеть, кто ценит чужую жизнь, а кто нет. Что по морали Иных, что по человеческой.
– Ты ничего про нас не знаешь! – Глаза вожака заблестели с ненавистью, казалось, направленной на себя самого. – Ты видел, как я помогал Вике пройти через ритуал или еще что-то похожее. Но я помогал не человеку. Я помогал будущему оборотню. Все, что я делал, было во имя роста и укрепления стаи. Если бы Авеалаш или другие кланы заключили договор с Ночным Дозором на убийство нас – ты бы бегал за ними и точно так же говорил, что они делают хорошее дело и правильно охотятся на каких-то там якутов.
– Не бегал бы, потому что я не из Ночного Дозора. Хотя ты прав, мне почти не удалось вас узнать. Но все, что я видел, укладывается в ваш знак.
Я показал на его перчатку, которую вожак теребил, словно четки.
– Волчья лапа и человеческая рука, помогающие друг другу, – сказал я. – Некоторые вещи не подделать, Якут. Вы не агитируете молодняк под воодушевляющие лозунги. Вы в самом деле такие. Придерживаетесь своей позиции.
Якут попробовал надеть перчатку и с выражением ярости бросил попытку.
– Однажды брат связался со Светлым магом, – сказал он. – Из тех, с кем нельзя иметь дела. Из тех, кого не должно было существовать. Под личиной волшебника спрятался равнодушный колдун, ненавидящий все живое. Он не строит злодейских планов, а просто вершит зло. Свет для него всего лишь ресурс, недооцененный Темными. Его стихия – зелья, ритуалы и сохранение маскарада. Пункты Великого Договора для него все равно что борозды в поле, удобные для движения во мраке. Я говорил брату, что нельзя связываться с таким, что бы он ни предложил. Но для Дохсуна все эти Свет и Тьма были едины. Брат не видел разницы. Он выполнил сначала одно поручение для мага, затем другое. Каждый раз брат рисковал жизнью, и каждый раз маг говорил, что мой брат – расходный материал, и Дохсун видел в этом знак честности и высшего доверия. Маг полностью подчинил моего брата. Светлые могут распоряжаться честностью и доверием очень жестоко.
