– Ты знаешь еще что-то про этого мага? – спросил я, затаив дыхание.
– Имя, – ответил Якут. – Адрес. Не знать бы их никогда.
– Якут, скажи мне.
– Его зовут Млечник. Сумеречное имя, данное несколько веков назад Иным, которого сам Млечник потом и убил. Отравил своего наставника очередным зельем, солгав, что оно его усилит. Занял его дом на Котлине, на нынешней улице Грейга. Сейчас там ничего нет – выручая брата, я оставил от дома руины. А Светлый колдун выжил и скрылся.
Я уставился в тусклый пол палатки. Млечник, по словам Наташи, добавивший что-то в «камчатку». Светлый колдун, чья стихия – зелья.
Создатель эликсира.
– Там вы и получили свои ожоги? – спросил я.
– Да. Сергей, скажи мне…
– Что, Якут?
– Мой брат умер, потому что снова работал на Млечника?
– Он хотел передать в стаю эликсир, называемый «камчаткой», – ответил я, чувствуя, как с каждым словом мне становится все легче. – Похоже, что он смог это сделать, потому что сейчас эликсир у каравана Набдрия-Скуж. Если Дохсун не был с нами, то у него должен быть союзник в твоей стае. Я бы сказал тебе раньше, если бы был уверен, что это не ты.
– Все, как ты и предупреждал, – произнес Якут. – Ты говорил, что поедешь с нами по расследованию Дневного Дозора. Что у тебя здесь свое дело. Теперь оно закончено?
Вот и настал момент истины. Вожак был прав. Мне больше нечего было делать в его стае. Я знал, у кого «камчатка», и знал, что здесь ее нет.
– Якут! – послышался голос снаружи. – Якут!!!
Вожак обошел меня, открыл вход в палатку. Снаружи стоял напуганный Миха.
– Мы всех обошли, – сказал он. – Марьяна не вернулась. Нигде нет.
Якут медленно вышел наружу.
– На дороге искали? – спросил он.
– Искали. И нашли…
– Что?
– «Триумф» нашли в десятке километров отсюда. Лежал в траве. Марьяны нет.
Молчание вожака напугало повара еще больше.
Меня пронзило опасное подозрение. Взяв Якута за плечо, я сказал:
– Одна из волчиц у каравана Набдрия-Скуж. Перевозится в фургоне. Я думал, что это кто-то из остатков Динаккуш. Но мне сказали, что это страховка…
Якут тоже взял меня за плечо, и его жест имел совсем другой смысл. Меня схватили волчьи когти, выступившие из изуродованной ладони и насквозь пропоровшие углепластиковый наплечник куртки, словно картон. Боль выпускала из меня чувство вины, как очищающее пламя.
– Расскажи мне, где и как видел караван, – потребовал вожак.
* * *
Якут вглядывался в экран видеорегистратора «Голдвинга». У него точно имелась дальнозоркость, распространявшаяся на человеческий облик. Если, конечно, это у них с Дохсуном не семейное.
– Эндуро, – говорила Веда, заглядывая с одной стороны. – Джип. Вон пикап «эль-двести». Грузовик не разобрала.
– Ба, знакомые фургоны, – сказал Клумси, заглядывая с другой. – Это охранный спецтранспорт Инквизиции. Старая модель. Видать, караван раздобыл парочку списанных. Надежные штуки. Перевозят ценный груз, заколдованный, хоть живой. Или все сразу.
– Ты что, был в таком? – спросил я.
– Конечно, был. Я же рассказывал, помнишь? Меня по севастопольскому вопросу перевозили в Прагу как раз в таком.
– Знаешь, как в него попасть?
– С дороги – никак. Зато у них слабое место на крыше. Люк очень узкий, но в образе кота…
Якут сунул регистратор мне в руки.
– Клумси, – сказал он. – Хочешь в стаю?
– Хочу, – ответил парень с воодушевлением.
– Тогда помоги мне вернуть мою жену. И собери всех. Мы выдвигаемся в погоню.
Не глядя на нас, вожак решительно пошел вперед, к «Харлею».
Перестегнув липучки на куртке у самого горла, Веда посмотрела на меня вопросительно. Родниковая вода не смогла смыть с нее вчерашний макияж, и теперь ее лицо оставалось в фиолетовых разводах. Это была самая восхитительная боевая раскраска, которую я видел.
– Мы не успеем вызвать подкрепление Дозоров, – сказал я.
– Мы сами Дозоры, – напомнила волшебница. – Ты же не забыл?
Я сорвал с костюма поломанный Якутом наплечник. Проверил шакрам холода на правом боку. Поправил «эришу» на левом. И сказал ободряюще:
– Надевай уже свой интеграл.
Глава 9
Стая мчалась в два ряда на запад. Уже третий час мы не могли нагнать караван Набдрия-Скуж, что могло быть, только если контрабандисты значительно ускорились. Чтобы железно не пропустить их, Якут выделил всех наездников эндуро к паромной переправе через Шексну, на случай если отправка задержится, а сам повел остальную массу в объезд, мимо Кириллова. У Липина Бора мы снова объединились, и стало ясно, что караван серьезно ушел вперед. Вскоре мы напали на их сумеречный след – яркий, даже жирный, как пробитая цистерна с шоколадной глазурью. Веда, Клумси и я по очереди следили за ним.
– Вижу! – заорал Клумси еще примерно через час, когда мы проехали Вытегру. – Караван клана!
Его «гантель» взвизгнула, став на заднее колесо – Клумси подавал условный знак всей стае. Сидящая сзади него Вика стала поправлять наушник в шлеме. Совсем скоро Клумси не сможет пользоваться никакой связью, и Вика будет передавать ему наши сообщения.
– Веда, – сказал я, активировав гарнитуру.
– Я готова! – Волшебница пронеслась между нами, возглавив колонну. Высоко подняла руку, вытянула на счастье указательный палец и мизинец. Набросила на себя «сферу невнимания» и добавила эха.
От нее отделились несколько синеватых «сфер» побольше, лениво перекатывавшихся за «Ямахой», подобно мыльным пузырям. Теряя скорость, «сферы» достигли наших мотоциклов, прицепились к ним, становясь полупрозрачными. Затем они превратились в невидимые. Стая целиком попала под действие заклинания – пока мы едем вместе, никто из людей нас на дороге не увидит и не услышит. Хотя насчет неистовых воплей «менестреля» я не был уверен. Такие звуки существовали вне пространств, времен и слоев Сумрака.
Колонна Набдрия-Скуж двигалась как единый, слаженный механизм, отдельные узлы которого допускали лишь минимальный люфт. По обеим сторонам дороги нас приветствовали березы с редкими вкраплениями хвойных пород. Правая половина трассы напоминала о проводимых ремонтных работах, заброшенных уже несколько недель назад.
Несколько минут свободного действия мы себе вполне могли позволить.
– Меня заметили, – предупредила Веда.
От каравана отделился пикап, развернувшийся боком и перекрывший трассу на подъеме, подобно рыцарю, деликатно возвещающему о том, что дальше пути нет. Тоже мне препятствие.
