– Готова, – звонко вымолвила Веда, глядя на меня.
– Готов, – подтвердил я, беря ее за протянутые руки. – Я клянусь любить тебя и заботиться до конца моих дней, быть с тобой в Свете и Тьме, вблизи и на расстоянии, в сумеречном мире или в живом. Если захочет поглотить тебя Свет – я стану Тенью, укрывающей тебя от палящего жара.
– Я клянусь любить тебя и разделить все невзгоды, которые Сумрак может наслать на нас, – вымолвила Ведающая. – Признать твои достоинства и недостатки, твое притяжение и отталкивание, принимать твою заботу как благо, какую бы форму она ни приняла, в сумеречном мире или в живом. Если захочет поглотить тебя Тьма – я стану Тенью, освещающей тебе дорогу.
Мы свели вместе правые ладони так, чтобы половинки скорпиона на наших безымянных пальцах сложились в единую фигурку.
– В сумеречном мире или в живом, – повторили Марьяна с Клумси синхронно.
Якут шагнул вперед и возложил руки на наши плечи.
– Да будет так, – сказал он. – Объявляю вас мужем и женой.
Веда приникла ко мне. Я подхватил ее, приподнял, чтобы наши губы соприкоснулись.
Клумси спешно утер лицо рукавом. Марьяна позволила слезам спокойно стекать по щекам. Друзья подошли и обняли нас.
– В сумеречном мире или в живом, – проговорил Якут. – Цените друг друга, несмотря ни на что.
* * *
Мы лежали в траве, накрывшись остатками синего балахона Веды, использовав мой вместо подстилки, и смотрели на луну. Сплелись мизинцами, глядя, как левая и правая части скорпиона движутся, подобно крыльям бабочки. Наши друзья прекрасно поработали, чтобы превратить части кулона в полноценные кольца – сначала Вика насадила каждое на круглую металлическую основу, используя запчасти от мотоциклов, затем Марьяна переплела лапки серебряного насекомого тончайшими белыми и желтыми нитками, чтобы придать им прочности.
– Когда я была маленькой, то дала себе зарок, – вымолвила Ведающая, – что выйду замуж только за рыцаря, который убьет для меня дракона. Так что ты мне должен одного.
– Ты всегда будешь для меня маленькой, – заметил я. – Забыла про разницу в возрасте?
Смеясь, Веда потянула меня за нос и ответила:
– Время ее сотрет.
С ее стороны нельзя было дать лучшего ответа. Никто на всем свете не подметил бы точнее мои чувства. Потому я провел руками по ее нежным плечам и сказал:
– Когда я был не настолько маленьким, то тоже определился.
– М-м?.. С чем же?
– Что не буду ударяться в ненужное рыцарство и драться с драконом за принцессу, когда они – одна и та же личность. Вот во всех других случаях – сколько угодно.
– Вот ты какой, – улыбнулась Веда. – И который из этих случаев я?
– Тот, который может побудить рыцаря отказаться от поиска битвы. Повесить доспех на гвоздь и перейти к фермерству.
– Это лучший комплимент. – Веда обняла меня, прижимаясь лбом к моей щеке.
Луна любовалась нами, не желая опускаться к горизонту. Мы ее не торопили.
– Должна сделать признание, – сказала Веда. – Я бесконечно люблю жизнь.
– Наша плата за жизнь – магия, – ответил я.
– Хорошо. Я согласна на магию. И хочу получить свою долю в ответ.
Мы снова сблизились, ловя дыхание друг друга.
– Вот сейчас я жива, – шептала Веда, глядя на меня. – Наконец-то… я люблю тебя, мой муж.
И мир с этого мгновения изменился. Мы не входили в Сумрак – нечего ему вмешиваться в наши личные дела. Он недостоин нас. И все же мир, в котором мы жили, воздух, которым дышали, жизнь, которую любили, раз и навсегда переменились, словно мы перешли на новый слой, оставив позади все скандалы, недомолвки и самокопания. Мы стали одним целым и разделяться не собирались. И знали, что разделить нас невозможно.
* * *
– Смотри, – сказала Веда, проснувшись. – Там кто-то ходит.
Я чуть приподнялся, чувствуя, как смятая трава, любезно ставшая в эту ночь нашим ложем, зовет нас обратно. Приобнял Ведающую, аккуратно убирая с ее плеча сонную божью коровку.
В полусотне шагов от нас на берег озера вышел волк. Он двигался медленно, с трудом, склоняя голову к траве, словно готовился упасть и не знал, как выбрать верное место. Следом за ним шла Марьяна – неровно, спотыкаясь, прижимая дрожащие кулаки к груди.
– Что-то случилось, – сказала Веда, вскакивая и заворачиваясь в валявшиеся тряпки. – Надо проверить.
Я встал, подпоясался балахоном. Пошел следом за Ведой.
– Марьяна! – крикнула волшебница. – Что-то случилось?
Марьяна никак не отреагировала, хотя не могла не слышать. К моему горлу подступил ледяной ком.
Якут в волчьем облике опустился на мокрую землю, поворачивая к нам морду, густо усеянную фиолетовыми крапинками.
– А, Сергей и Веда, – произнес волк неторопливо. – Что ж, вы тоже имеете право знать. Но прошу вас, будьте кратки.
– Нет, – пробормотал я. – Якут, что…
Марьяна села рядом с ним, положив руку на загривок, блестевший рыжей шерстью.
– Ты принял «камчатку», – пораженно вымолвил я. – Когда? Зачем?
– Вчера, – тихо догадалась Веда, ее руки тряслись. – Он должен был…
– Сломать прутья, – закончил за нее волк. – И спасти свою жену. Сергей, будь разумен. Ты должен понять меня. Сейчас – просто обязан.
Марьяна уткнулась в него, скрывая лицо.
– Простите, что не могу принять человеческий облик, – добавил вожак. – У меня мало времени. В волчьем – чуть больше. Я чувствую, как меня затягивает в Сумрак.
– Не надо, – замотал я головой. – Не ходи, прошу тебя.
– Это не нам решать, Сергей. Но нет никакой разницы. Я уже попрощался со стаей, передал все дела Марьяне. Справедливо, что я встретил и вас, перед тем как уйти.
Я сжал руки Веды, пытаясь остановить их дрожь, чувствуя, как она передается мне.
– Все хорошо, – сказал Якут, опустив голову на песок. – Хороший был день. Я победил врагов, усилил стаю, повенчал Темного со Светлой, спас и в последний раз возлюбил свою женщину. Лучшего момента быть не могло. Меня ждет мой брат. Мы с вами снова встретимся, в сумеречном мире или в живом. А теперь я прошу оставить меня с Марьяной. Я хочу провести остаток времени с ней.
Веда бросилась к волку, обнимая его в последний раз, и я сделал то же самое.
– Прощай, Якут, – сказал я, часто моргая. – И спасибо тебе за все.
Я провел рукой по волосам неподвижной Марьяны, отстранил Ведающую от вожака. Волшебница подкосилась, охнула, чуть не упала в траву. Я ее подхватил, взял на руки, отходя назад, глядя, как волк медленно закрывает глаза. С лунным безмолвием смешался горький плач Марьяны, и затем из-за деревьев раздался волчий вой стаи – короткий и торжественный, провожавший своего отца в последний путь.
