* * *
Могилу оборотни вырыли без моей помощи к утру, хотя в общей работе поучаствовал Клумси. На погребении Якута никто не произнес ни слова. Все речи казались излишними, и я решил ничего от себя не добавлять. Стая понимала лучше, что нужно делать.
Наши с Ведой костюмы и обувь успели высохнуть за ночь при жаре костра. Свой я даже немного подпалил, однако теперь подобные мелочи больше не занимали все мое внимание. Слишком много привычек от старой жизни осталось позади, отвалившись на удивление легко. Возможно, большинство из них я держал в себе нарочно. Вероятно, даже все.
Стая разошлась. У опустевшего холмика осталась сидеть одинокая волчица, зарывшая лапы поглубже в свежую землю.
Клумси подошел ближе к нам, поправляя ремень.
– Сезон закончен, – сказал он. – Марьяна распускает стаю до следующего года.
– Что она будет теперь делать? – спросила Веда, надевая мотоциклетные сапожки.
– Они получили двадцать восемь лицензий на обращение. Марьяна за год разберется, на кого их потратить.
– А ты? – спросил я, опускаясь перед Ведающей и завязывая ей шнурки по новой. – Что будешь делать, Клумси? Тебе не обязательно возвращаться в Москву. У тебя есть право на свою дорогу. И ты, похоже, нашел свою стаю.
Клумси усмехнулся, потер подбородок. Борода у него растет, что ли? Давно уже пора.
– Да, нашел, – подтвердил он. – Стаю, мотоцикл, занятие, место… Вику. Но вы двое – тоже моя стая.
– Вику мы, так и быть, поселим на чердаке, – изобразил я задумчивость. – А из тебя, приятель, выйдет чудесный домашний питомец.
– Да, – улыбнулась Веда. – Прикупим тебе корма на месяц. А дальше лови мышей сам.
– Легко, – согласился Клумси. – Могу и вам притащить.
– И вообще ты задолжал нам пикник у Лины Кравец, – добавил я. – Впереди долгое лето. Уж исправь упущенное.
Клумси хотел сказать еще что-то, как из леса мягко выкатилась «гантель», ведомая Викой.
– Ты что? – испугался Клумси, подбегая к ней и перехватывая руль. – Ты же не можешь ее удержать…
Вика не ответила, лишь с печальной улыбкой похлопала парня по руке.
И слезла сама, без посторонней помощи.
Мои пальцы застыли, запутавшись в шнурках Ведающей. Мы смотрели, как Вика, почти не сгибая коленей, все еще охваченных фиксаторами, передвигается по неровной земле, подходит к сгорбившейся над могилой волчице, обнимает ее за покрытую серой шерстью спину и что-то говорит. Я не слышал слов, но понимал их значение.
Веда вцепилась в меня, когда девушка плавно вытащила лапу волчицы и повела Марьяну в сторону, прочь от холма. Человеческая рука, держащая волчью лапу, стала первой, на что упал луч пронзившего листву солнца.
– Нам пора, – сказала Веда, вздохнув и разгоняя смятение. – Выедем сейчас – доберемся до Москвы к вечеру. Клумси сам разберется, что делать.
– Да, – согласился я. – Ты права.
– Одного не пойму. Кто же был союзником Дохсуна в стае?
– У него не было здесь союзников, – ответил я. – Он просто отдал «камчатку» Марьяне. Знал, что она сделает все, чтобы примирить братьев. Марьяна исполнила часть сделки за Дохсуна – передала эликсир караванщикам из Набдрия-Скуж. А те решили забрать ее с собой и передать Инквизиции. Остальное мы знаем. И знаем, за что она просила прощения у Якута тогда, в тонущей клетке.
Веда с грустью посмотрела на могилу.
– Два брата приняли один и тот же эликсир, забравший обоих в Сумрак, – сказала она. – Бывает же такое. Кто же принял третью порцию?
– Думаю, этой тайне раскрыться не суждено, – ответил я. – Симптомов вроде фиолетовых точек или краснеющих волос я ни у кого здесь не встречал.
– Надо было мне перекраситься, чтобы не вводить тебя в заблуждение, – сказала Веда. – Если этот чертов эликсир убивает меньше чем за сутки, то уже не важно.
Мы обнялись на дорожку. Чуть задержались – на достаточно долгое время, чтобы очередной луч солнца упал на голову Ведающей.
Я смотрел на красные локоны, долго не желая переосмыслить то, что сам сказал минуту назад. Осторожно коснулся волос, отодвинул их в сторону, желая увидеть знакомые черные корни.
Вместо черных увидел лишь красные.
– Ты решил меня причесать? – довольно произнесла волшебница. – Давай.
Я повернул ее лицо к себе, дрожащими пальцами потер ее нижнее веко. Волшебница доверяла мне настолько, что даже не прикрыла глаз.
Под тушью, слегка переналоженной ночью для церемонии бракосочетания, виднелись фиолетовые веснушки, смешиваясь с обычными.
– Что ты смотришь? – спросила Ведающая, рассмеявшись на мгновение и от моего вида впадая в тревогу. – Сереж, что с тобой? Что случилось? Ответь мне!
Часть 3
Глава 1
Клумси в бешенстве затолкал мои сумки в кофры «Голдвинга», трамбуя их ногой. Мотоцикл бесстрастно терпел неуважительное обращение, словно чувствуя скорое путешествие.
– Так, давай еще раз, только медленно, – сказал я, не в силах сосредоточиться на сборах, позволяя Клумси упаковывать наши вещи самому. – Вспоминай, где и когда ты могла принять эликсир?
– Да не принимала я ничего! – повторила Веда в двенадцатый раз, рассматривая себя в зеркало и все больше впадая в трепет. – Я бы призналась. Ничего я не пила в этом лесу, ясно?!
– Когда ты в последний раз пила хоть какие-нибудь снадобья?
– В аэропорту, когда спасала людей после взрыва. Мне Светлые дали «лимошку». Знаешь, что это?
– Стандартная микстура восстановления. Чай с целительной магией. Джепп такой же пил. Значит, не аэропорт. Что еще?
– Пиво в «Мундусе» считается?
– Пиво пил и я. Тоже не считается.
– Больше ничего. – Веда раздраженно схватила себя за волосок, выдернула с корнем. Осмотрела внимательно, выбросила к предыдущим, уже составлявшим заметную красную горку у ее ног.
Клумси захлопнул топ-кейс «Голдвинга» на оба замка.
– Готово, – произнес он, явно страдая, что не может себя еще чем-то занять.
– Отравить тебя тоже не могли, – думал я вслух. – Некому и незачем. Вино в Белозерске… тоже не подходит. Может, ты все же как-то сделала это сама?
– Да, все я! – заорала Веда, отбрасывая зеркало, которое разбилось о березовый ствол. – Все я виновата! И собор Парижской Богоматери подпалила тоже я! Отвалите вы все!
Она снова принялась стирать с лица фиолетовые точки. Макияж уже давно пропал, и теперь волшебница яростно пыталась избавиться от крапинок, слившихся с веснушками формой и размером, но не цветом.
