– Так вот, дело это можно считать закрытым! – проговорил начальник удовлетворенно.
– Как – закрытым? – удивился Дятел. – Почему закрытым? Зачем закрытым?
– Закрытым ввиду смерти главного подозреваемого!
– А кто у нас главный подозреваемый?
Начальник повернулся к Кузнечкину и проговорил с обычной своей хищной улыбкой (должно быть, в древние времена так же улыбался саблезубый тигр над тушей поверженного мастодонта):
– Расскажи ему, Кузнечкин!
Кузнечкин подтянулся, можно сказать – сел по стойке смирно, раскрыл папку, преданно уставился на начальника и заговорил:
– Вчера в дежурную часть поступил сигнал…
– Ты не мне рассказывай, – остановил его подполковник, – ты вот ему рассказывай, Ивану Сергеевичу!
Дятел удивился – начальник впервые назвал его по имени-отчеству. К чему бы это?
Кузнечкин повернулся к нему и снова начал:
– Вчера, значит, в дежурную часть поступил сигнал, что на пустыре неподалеку от Витебского вокзала имел место взрыв. Группа, само собой, выехала на место происшествия и установила, что в подлежащем сносу кирпичном гараже на этом пустыре произошел самоподрыв подозреваемого во время сборки самодельного взрывного устройства… то есть бомбы. Сам подозреваемый в результате подрыва разлетелся на множество фрагментов…
– Пока все понятно, Дятел? – перебил подчиненного подполковник.
– Все понятно, только одно непонятно – какое отношение это имеет к делу на Загородном? Где Загородный, а где пустырь возле железной дороги…
– Сейчас тебе все будет понятно… продолжай, Кузнечкин!
– Криминалисты обследовали помещение гаража и фрагменты взрывного устройства, и иден… иденте… идентифицировали детали от пистолета «Глок» австрийского производства, а также фрагменты источника питания… проще говоря – аккумуляторной батарейки.
– И что? – переспросил Дятел, поскольку Кузнечкин сделал паузу.
– А то, что фрагмент источника питания идентичен такому же фрагменту, найденному на месте взрыва автомобиля «Мазда» на Загородном проспекте. Кроме того, на фрагменте источника питания найден серийный номер, по которому удалось установить, что этот источник… эта батарейка принадлежит к той же серии, что и использованная при том взрыве. Кроме того, убийство гражданина Хват… Хвата там же, на Загородном, было совершено из пистолета «Глок».
– Теперь тебе все понятно, Дятел? – проговорил начальник, и снова выдал свою фирменную саблезубую улыбку. – Таким образом, считаем установленным, что некий злоумышленник совершил два убийства – одно с использованием пистолета «Глок», другое – при помощи самодельного взрывного устройства. После этого он планировал следующее убийство, для чего собирал еще одно взрывное устройство. Ну и не рассчитал, устройство взорвалось – и тю-тю…
– Оно, конечно, тю-тю, – согласился Дятел, – но какие мотивы были у тех двух убийств?
– С мотивами как раз все ясно: нашему киллеру заказали убить гражданина Ящерова…
– Ящерова? – переспросил Дятел. – А Ящеров-то этот кому понадобился?
– Как выяснилось, у Ящерова, – подполковник выразительно взглянул на подчиненных, – у Ящерова было богатое криминальное прошлое, и наверняка кто-то из его прежних подельников затаил на него зло и сейчас заказал его убийство…
– Но ведь машина была не его, он в ту машину случайно сел, по недоразумению…
– Видимо, эта случайность была хорошо подготовлена. Киллер все рассчитал… знаешь, как говорят – хороший экспромт должен быть тщательно отрепетирован!
– Допустим… – недовольно протянул Дятел. – Но при чем тут первое убийство?
– А вот первое убийство произошло, скорее всего, по ошибке. Мы выяснили, что в момент того убийства Ящеров находился неподалеку. Может быть, киллер просто промахнулся…
– Такой профессионал – и промахнулся?
– И на старуху бывает проруха! Может, он чихнул во время выстрела, рука дрогнула…
– Но постойте! Мы ведь установили, что первая жертва… то есть первый убитый – это никакой не Хват, а Сергачев, сотрудник страховой компании, замешанный в деле Веригина и считавшийся тогда же убитым…
– Ну вот, опять ты! – подполковник поморщился. – Когда было это дело Веригина?
– Пять лет назад.
– Вот именно – пять лет назад! И оно давно закрыто! А ты, Дятел, все долбишь и долбишь…
– Но Николай Иванович, там действительно много непонятного! Более чем непонятного! Дело Веригина нужно заново открыть!
– Открыть? Да с какого перепугу?
– Нужно тщательно обследовать квартиру Веригина и другую, двадцать шестую квартиру… между ними наверняка есть проход… в день убийства в тот дом пришел, якобы, телемастер, который обратно не вышел… так вот, у меня есть версия, что под видом телемастера в подъезд проник сообщник Сергачева…
– Дятел, ты сам-то себя послушай! Квартиры обследовать! Через пять лет! Раньше это нужно было делать, а сейчас все, поезд ушел! Обе эти квартиры сменили владельцев, то есть купил две квартиры один такой… лучше о нем вообще не говорить. И он в них сделал ремонт с перепланировкой, так что сейчас там что-то искать не имеет смысла! Ничего там не осталось!
– Но можно поговорить с рабочими, которые делали ремонт…
– И рабочие давно вернулись в Таджикистан! Или куда там еще! Все, Дятел! Ты не понимаешь? Если я говорю: все, значит – все! Повторяю для идиотов: квартиру купил очень большой человек, и беспокоить его по всякой ерунде я тебе не советую! Нарваться можешь так, что не только я, а и высшее начальство… – он поднял глаза к потолку, – тебя не спасет. Да и не станет этого делать, потому что кому ты, Дятел, нужен-то…
– Я понимаю, Николай Иванович… – Дятел пригорюнился.
– А если понимаешь – принимайся за новое дело! Ограбление винного склада возле Пяти Углов – серьезное дело, двери автогеном, сторожа наркозом… взяли десять ящиков водки «С добрым утром». Имей в виду – дело на моем личном контроле. Знаешь, какому человеку этот склад принадлежит? Твое счастье, что не знаешь!
Дятел успел еще поймать сочувственный взгляд Кузнечкина, но тот тут же отвел глаза и сделал каменную физиономию.
Ирина поглядела на телефон и увидела там семь звонков от Варвары из офиса. Так, ее на работе потеряли. Но отвечать она не будет, сил просто нету. Ладно, завтра, все завтра.
Ирина так устала за день, что заснула, едва ее голова коснулась подушки.
И приснился ей сон.
Снилось Ирине, что идет она по узкой тропинке через лес. Лес этот темный, мрачный, нелюдимый. Ни птицы в нем не поют, ни цветы не цветут, только колючие ветки тянутся с обеих сторон тропинки, норовят схватить Ирину за одежду, поцарапать ей лицо. Только подозрительный шорох раздается в чаще, будто крадется там кто-то большой и опасный, ждет подходящей минуты, чтобы напасть.
