– А что?
– Да ничего, ты кушай, кушай!
– А что это у тебя за книжка? – спросила Ляля, справившись с первым пирожным и приступая ко второму.
– А, это не простая книжка… это удивительная книжка… хочешь, я тебе из нее почитаю?
– Ну, почитай…
Ирина раскрыла книгу – как всегда, на случайном месте – и начала читать:
– За морем за синим, за морем за Хвалынским, посреди Окияна-моря лежит остров Буян, на том острове Буяне растет дуб столетний, под тем дубом сидят семь старцев столетних, по рукам скованных, по ногам связанных.
Приходил к ним восьмой старец, приводил к ним рабу божию без памяти, без разума, по рукам, по ногам спутанную, связанную, злыми духами заколдованную… возьмите вы, старцы столетние, ножи булатные, ножи каленые, колите, рубите злых духов…
– Это что за книга такая странная? – испуганно проговорила Ляля. – Я такого никогда не слышала…
– Ну вот и послушай… – и Ирина продолжила:
– За морем за синим, за морем за Хвалынским, посреди Окияна-моря лежит остров Буян, на том острове Буяне стоит каменный дом о семи дверях, о двенадцати окнах, а в том доме стоят кадки железные, а в тех кадках лежат тенета шелковые…
– Странная какая книга… – протянула Ляля, прижав пальцы ко лбу. – Но я ее где-то уже видела… ах да, у Профессора!
– Видела, видела! – кивнула Ирина. – А теперь послушай… – и она продолжила:
– Вы, старцы столетние, возьмите тенета шелковые, свяжите злых духов по рукам, по ногам, заточите их в кадки железные, освободите от них рабу божию…
Ляля нахмурилась, словно что-то мучительно вспоминая. Ирина продолжила:
– За морем за синим, за морем за Хвалынским, посреди Окияна-моря лежит остров Буян, на том острове Буяне сидит птица Гамаюн, с железным клювом, с медными когтями. Ты, птица Гамаюн, сядь у дома, где стоят кадки железные, где лежат злые духи, шелковыми тенетами связанные. Сиди возле того дома, стереги злых духов, не выпускай их, чтобы была свободна раба божия, чтобы вернулись к ней память и разумение. Пусть мой заговор будет долог, и крепок, и нерушим, пусть будет слово мое крепко!
Книга сама собой захлопнулась.
Ирина внимательно взглянула на Лялю.
Ляля сидела со странным, отрешенным выражением лица. Лицо ее при этом удивительным образом изменилось, оно словно отвердело, в нем проступили осмысленность и определенность. Больше того – в нем проступило едва различимое сходство с актрисой Еленой Лепестковой, которую Ирина видела на афише в подвале у Профессора. Конечно, сходство было не очень выражено, да и заметно только Ирине, но ведь прошло столько лет…
Вдруг Ляля завертела головой, словно пытаясь понять, где находится. Потом она уставилась на свою куртку, и на лице ее проступили испуг и растерянность.
– Боже! – Ляля покраснела. – Что это со мной? Как я одета! Это же просто ужас!
Тут же она повернулась к Ирине и смущенно проговорила:
– У тебя… у вас есть зеркало?
– Есть, но я не советую… вам это может не понравиться…
– Дайте, пожалуйста…
Ирина тяжело вздохнула, нашла в сумке маленькое зеркальце и протянула Ляле. Та взглянула в зеркало и тут же уронила его, всплеснув руками:
– Боже, как я выгляжу! Что делать? Меня ведь может увидеть кто-нибудь из знакомых…
– Ну, надо же! – восхитилась Ирина. – Вот это книжка, как сработала! Это просто чудо! Ляля, ты что-нибудь помнишь о том, что с тобой случилось? То есть, извините, вы…
– Как вы сказали – Ляля? – Женщина повернула голову, и жест этот убедил Ирину больше, чем слова. – Ах, как давно меня никто так не называл! Только бабушка в детстве…
И если лицо ее, конечно, хранило следы прожитых трудных лет и одежда, мягко говоря, оставляла желать лучшего, то голос ничуть не пострадал. Глубокий и звучный, он просто завораживал.
– Пойдемте к Профессору! – предложила Ирина.
– Профессор? Кто это? Ах да, я, кажется, его знаю…
– Это ваш друг, он очень хороший человек…
– Но он… но я… я не хочу предстать перед ним в таком виде! Это невозможно!
«А вот интересно, – подумала Ирина, – как же это действует?»
Было похоже, что все, что случилось с Лялей после злосчастной аварии, просто слетело с нее, как шелуха, но с другой стороны, что-то она помнит… вот Профессора вспомнила. А ее, Ирину, кажется, нет.
– Очень даже возможно! – заговорила она горячо. – Профессор видел вас все это время, он заботился о вас, его ничем не шокируешь, наоборот, он будет счастлив, что вы снова стали прежней!
– Прежней? – воскликнула Ляля (впрочем, теперь это имя ей не очень подходило). – Какая же я прежняя? Вы не видели, деточка, какой я была прежде! Но вы считаете, что ему можно показаться? Вот в этом… в таком виде?
– Не сомневаюсь! Пойдемте прямо сейчас. Вот только доешьте пирожные…
– Что? – Ляля испуганно взглянула на остатки пиршества. – О чем вы говорите? Никаких пирожных! Никакого сладкого! Я безобразно растолстела, с этим что-то нужно делать! Нужно немедленно взять себя в руки! И еще, деточка… – она засмущалась. – Прежде чем идти к нему, я должна хоть что-то с собой сделать… у вас есть тушь, пудра, помада и прочее?
– Конечно, есть… – Ирина протянула ей свою косметичку. – Я, правда, не уверена, что вам подойдет…
– Лучше, чем ничего… – пробормотала Ляля и занялась макияжем.
Через несколько минут она вернула Ирине косметичку и еще раз оглядела себя в зеркале.
– Нет, конечно, это не мой тон, но все же лучше, чем ничего… спасибо вам, деточка!
Ирина расплатилась с официанткой, и они с Лялей отправились к Профессору.
На улице Ляля выглядела смущенной, она подняла воротник куртки и прятала глаза от прохожих.
Наконец они пришли в знакомый двор, спустились к подвальной двери. На этот раз Ирина сама постучала, поскольку Ляля смущалась и держалась у нее за спиной.
Из-за двери донесся недовольный голос Профессора:
– Кто там? Я сейчас не принимаю… приходите в пятницу, а лучше на следующей неделе…
– Это мы! – проговорила Ирина.
– Это какие же мы?
– Ирина и Ляля… Елена Сергеевна!
– Елена Сергеевна? Ну что же вы сразу не сказали? – Профессор поспешно распахнул дверь.
На этот раз он был в полосатом пиджаке, но галстук-бабочка был прежний.
Ирина шагнула вперед. Ляля по-прежнему пряталась у нее за спиной. Профессор ее, однако, разглядел.
– Мадам! – воскликнул он, всплеснув руками. – Вы сегодня удивительно выглядите!
