«Может, магии у меня и нет, но я далеко не беспомощен!»
Мерлин рванул навстречу Страждущим, блокируя их удары палицей и обращая их бешеные атаки против них самих. Прокаженные рубили друг друга, а Мерлин нырял между ними и, выпрямляясь за их спинами, крушил позвоночники и черепа.
– Хашас эск’алам чиссхерис’калам!
Руген колдовал. Слова заклинания магии земли эхом отражались от стен замка, и Мерлин с удвоенной силой замахал палицей. Время истекало. Стены задрожали, и грязь и глина на полу превратились в сосущую слизь, охватившую сапоги Мерлина. Вдалеке он видел выход: с потолка капало, проход обрушивался. Страждущие тоже оказались в ловушке – они бессмысленно взмахивали руками и кричали, когда земля плавилась под их ногами. «Он убьет их всех, чтобы не дать мне сбежать», – осознал Мерлин, утопая в болоте. В горло набилась грязь, и он больше не чувствовал под ногами никакой твердой поверхности. «Я тону… тону, черт!»
Не обращая внимания на бедлам вокруг, Мерлин сосредоточился, перестал двигаться, чтобы замедлить погружение. Руки шарили вокруг, пока наконец не нащупали мокрый конец туго натянутой веревки. Мерлин вцепился в нее и рванул вперед. Ладони горели от боли, но по веревке он смог выбраться, дергая ногами и постепенно обретая опору. Мерлин отбивался от десятков цепких рук, карабкаясь по тонущим телам, словно по лестнице. «Спасибо, Руген», – подумал он, мысленно улыбаясь.
Он взбирался все выше, грязная веревка скользила меж пальцев, а сапоги раз за разом вонзались в слизь. Мерлин двигался к серому свечению ночного неба, а сотни прокаженных затапливали туннель, сжимаясь и извиваясь под его ногами, точно крысы.
На свежем воздухе Мерлина ждала черная лошадь с молочно-белыми глазами. Вокруг шеи у нее был обвязан другой конец веревки. Мерлин вскочил в седло, схватил поводья, вонзил пятки под ребра животного, отчего лошадь встала на дыбы и рванула вперед, топча копытами прокаженных. Мерлин галопом мчался через пустынную долину, которая кишела преследователями, однако с каждой минутой они все сильнее отставали от своей добычи.
Целый день скачки – и Мерлин вновь оказался в Харроус-Понд, где, как он и полагал, его ожидали. Двадцать солдат с гербом из трех корон на доспехах.
Мерлин не испытывал радости от того, что оставил Утера мучиться страхами. Кровавый дождь был зловещим предзнаменованием, но это лишь первый легкий бриз, предшествующий Великому Шторму, который собирался в морях. Мир не перенесет еще одну Войну Меча, так что у Мерлина не было выхода: он был полон решимости уничтожить адский клинок, пока его жажда крови не захлестнет очередную цивилизацию. Плевать на последствия, плевать, что там делают соперники, – пусть презирают его или собираются идти войной на королей.
Мерлин мог первым заявить, что был плохим советником для Утера. Несмотря на бесконечные и амбициозные планы безжалостной королевы-регента, матери Утера, Мерлин провел последние шестнадцать лет между сном и явью, утопая в сожалении, обидах и безразличии. «И Утер поплатится за это сильнее прочих», – подумал Мерлин. Но появление меча всколыхнуло его чувства. Мысль о том, что Мерлин беспомощен без своей магии, ослепила его врагов, хотя он все еще лучше прочих видел расположение фигур на шахматной доске, видел, что произойдет, если он не вмешается. Нет, он не оставит после себя лишь смерть и огонь. Не в этот раз, какую бы цену ни пришлось заплатить.
И все же Мерлин хорошо знал характер Утера, а потому предпочитал избегать прямой ссоры. Как и любой король, Утер, узнав о Мече Силы, захочет владеть им, так что Мерлину следовало умело управлять этим знанием и королевскими ожиданиями. Они еще не окончательно порвали друг с другом, а до тех пор Мерлин намеревался ходить по тонкому канату, натянутому над полной змей пропастью. Он мог лишь надеяться, что враги не воспользовались его отсутствием.
Подъехав ближе, он сунул чашу из змеиной глины в седельную сумку на лошади Вдовы, а затем наклонился к ее уху.
– Когда я спешусь, беги быстрее ветра, девочка моя.
Лошадь фыркнула в ответ.
При виде Мерлина стражники распахнули зарешеченную дверь тюремной повозки. Несколько человек поспешили взять лошадь Вдовы под уздцы, а капитан стражи обнажил меч.
– Мерлин-волшебник, ты арестован по приказу короля!
Стоило Мерлину спрыгнуть с седла, как лошадь яростно рванула, сбивая с ног солдат, и, развернувшись, поскакала прочь по узким болотным тропам, так быстро, словно дьявол гнался за ней.
Двадцать четыре
Роба Плачущего Монаха хлопала на ветру. Он ехал по пастбищам богатой молочной фермы, которую Красные Паладины превратили в свое временное убежище. От его седла тянулась веревка, на другом конце которой плелась маленькая кобыла с двумя всадниками – связанными и окровавленными отцом и сыном. Монах знал, что их зовут Бивнями – существа с темными волосами и короткими рогами, растущими из-под ушей. Уникальные отпечатки ног и характерный мускусный запах помогали выследить их, но отнюдь не превращали в легкую добычу. О нет, напротив. Плачущий Монах гордился тем, что смог взять двоих живьем, и то были самые серьезные бойцы фейри. Их пленение – позор для всего клана. Монах видел, как многие фейри перерезали себе глотки, лишь бы не попасть живыми в руки врага.
Группа паладинов, чьи руки были покрыты кровью после забоя коров, остановилась, глядя на монаха. Он не обратил на них ни малейшего внимания.
Разведывательный отряд поднял пыль из-под копыт, удаляясь прочь по приказу отца Кардена, который, увидев монаха, улыбнулся и окликнул его.
– Мой мальчик! Мой дорогой мальчик! – проговорил Карден, крепко обнимая Плачущего Монаха. Продолжая держать его за плечи, Карден впился в лицо монаха пронзительным взглядом голубых глаз. – Ты в порядке?
– Да, отец, – прошептал монах.
– Очень хорошо, – ответил Карден, продолжая вглядываться в лицо монаха, но не зная, что еще сказать. Его слова звучали холодно, точно порыв восточного ветра, и, что бы он ни увидел в лице Плачущего Монаха, это заставило его сжать челюсти.
– Нас проверяют, всех нас. Мы должны быть сильными, мой мальчик. Зверь проснулся и развернул свои знамена, он хочет посеять в нас страх и сомнение, ибо кормится от них.
– Да, отец, – кивнул монах. Карден еще крепче сжал его плечо.
– Но наша любовь сильнее ненависти. Любовь всегда побеждает. Нерушимая цепь, которую являет собой наша связь, в конце концов задушит Зверя.
Он улыбнулся, а Плачущий Монах склонил голову.
– Да, отец.
Дрожащий вопль агонии донесся от конюшен вдали, и монах заметил над ними спираль черного дыма. С порывом ветра пришел и запах – резкий, едкий аромат горящей плоти, хорошо знакомый монаху. Карден заметил, как дернулись губы монаха, и удовлетворенно кивнул:
– О да, так пахнет исповедь. Нам очень повезло, что брат Солт вновь в наших рядах, он прибыл из Каркассона несколько дней назад.
