– Тебе нечего бояться, сын мой. Ты – сияющий клинок, несущий свет, в центре решительной битвы против Владыки Тьмы. Неужели ты полагал, что сможешь избежать его прикосновения? Неужели думал, что его отрава не коснется тебя? Зверь не рвет плоть, он питается душами.
Монах вздрогнул, сражаясь с подступившими эмоциями, но голос отца Кардена оставался мягок.
– Так исторгни же со словами этот яд, пока он не разъел тебя изнутри.
– Он говорит мне… что я ангел тьмы.
– Разумеется, он именно так и скажет, – отец Карден усмехнулся и прижал лицо монаха к груди, – потому что таким видят тебя наши враги. Ты – очистительный клинок Господа, мой дорогой бесценный мальчик.
Плачущий Монах обнял единственного отца, которого знал, сжимая в кулаках его робу. Карден мягко покачивал его в объятиях. Ветер хлестал вокруг их тел.
– Боюсь, я возложил на тебя непосильную ношу. Эта работа покрывает наши сердца тьмой, но нужно продолжать сражаться. Так направь же свои силы на поиски этого меча! Принеси мне голову ведьмы и Зуб Дьявола, – голос Кардена звучал успокаивающе, когда он назвал монаха по имени.
– Мой дорогой мальчик! Мой Ланселот.
Двадцать пять
Извилистая дорога в башню матери пугала короля Утера. Всякий раз, как запах ее печенья достигал его ноздрей, руки Утера покрывались гусиной кожей, а в животе все сжималось. Он посмотрел на тонкий бокал, который был вынужден нести на подносе, и задумался, не плюнуть ли в горячую воду, но в конце концов решил не делать этого. Леди Люнет, королева-регент, была чересчур опытна в искусстве отравления, и он бы не пытался переиграть ее на ее же поле.
И все же ее призыв возмущал Утера, хотя ему и была известна причина: три ночи назад он потерял три порта и вдвое больше кораблей – по вине Красного Копья, военачальника викингов, получившего прозвище благодаря железному копью, которое, подобно рогу, венчало его корабль. Копье окунали в смолу и поджигали, чтобы внушить страх противнику. Красное Копье служил Камберу, который величал себя Ледяным Королем и имел дерзость заявлять о своем родстве с Пендрагонами. Несомненно, это снова спровоцирует волну слухов о том, что Утер незаконно занял трон, – несправедливый поклеп, бессмыслица, с которой монархи, по мнению Утера, вечно сталкиваются.
Поскольку руки были заняты, король постучал в дверь ногой, ушиб палец о крепкое дерево и вполголоса обругал мать.
– Как раз вовремя, – хрипло ответили ему изнутри.
Утер вздохнул и попытался удержать поднос одной рукой, отворяя дверь другой. Успешно справившись с этой задачей, он обнаружил мать на обычном месте: у окна башни, откуда она любила шпионить за всем, что происходит снаружи. Она бесконечно похлопывала тесто, стоящее рядом. Башня королевы была выкрашена в белый цвет, в камине жарко плясал огонь, на множестве столов стояли подносы со сладостями, пирожными и пирогами. По ее замыслу, во всем замке не должно было найтись покоев более уютных.
– Мы очень заняты, мама, поэтому, надеюсь, ты не отнимешь у нас много времени.
– Ах, ты занят, не так ли? Но, похоже, не так сильно, как Ледяной Король, – усмехнулась она. Утер заставил себя расслабиться.
– И как только у ничтожного дикаря хватает наглости называться таким именем? Нашим именем!
– О боги, я надеюсь, ты не ноешь так в присутствии придворных! – она оставила в покое тесто и хлопнула себя по коленям, словно готовясь преподать урок. – Ужасно, что принцев никто не учит достойно держать удар. Стоит кому-то задеть их – и они визжат, точно свиньи.
– Верно. Спасибо, мама, – Утер развернулся, намереваясь уйти, но Люнет еще не закончила.
– Тебе в лицо бросили перчатку, свидетельствующую о начале величайшей войны десятилетия, а ты не имеешь ни малейшего понятия, верно?
Король замер у дверей.
– О чем, ради всего святого, ты говоришь?
– Меч Силы, Утер. Меч Первых Королей снова пробудился, и, полагаю, это стало причиной кровавого дождя, что обрушился на замок. Кажется, я припоминаю одного обманщика, который должен был рассказать тебе об этом. Как там его зовут?
– Прекрати! – огрызнулся король, оборачиваясь. В башне стояла тишина, если не считать хлюпающих звуков, издаваемых тестом. Утеру было ненавистно думать, что мать способна заглянуть дальше, чем он, – для того король и держал при себе Мерлина, чтобы противостоять постоянным попыткам Люнет вмешаться. Утер старался стоять неподвижно, дабы не выдать своего нетерпения.
– И кто же рассказал тебе о мече?
– Я решила, что кому-то из нас стоит установить связь с теми, кто способен видеть изнанку мира. У меня свои осведомители, Утер, не переживай, – Люнет одарила сына холодной улыбкой.
Утер сцепил руки за спиной, глядя на маленькие пирожные, подаваемые к чаю. Он окинул взглядом пейзаж за окном – скалы и бушующее море.
– Мы полагали, что меч – всего лишь легенда, – наконец сказал он. – Детская сказка.
– Что лишний раз доказывает, как плохо служил тебе полукровка-друид, – Люнет покачала головой и запустила руки в другую миску. – Полагаю, пророчество тебе известно?
Утер повторил, словно припоминая:
– «Кто завладеет Мечом Силы, станет единственным – истинным – королем».
– Верно. Камберу нужен Меч Силы, и, в отличие от других правителей, которых я могла бы назвать по имени, он, похоже, действительно имеет причины охотиться за ним.
– Разумеется, мы тоже хотим найти проклятый меч, – выплюнул Утер.
– Ну, тогда тебе необходим план, не так ли? Например, было бы неплохо знать, кто владеет им сейчас. Думаю, такими вещами занимается Мерлин… кстати, где он вообще? – Люнет ухмылялась. Утер стиснул зубы.
– Гниет в темнице.
– Ну, это точно делу не на пользу, – заметила Люнет, посыпая сахаром последний поднос с выпечкой. – Мерлин Гниющий легко обращается в Мерлина-заговорщика.
Утер притворно растянул губы в улыбке.
– Шутки тебе не даются, мама.
Леди Люнет вытерла руки полотенцем и перешла к сути.
– Скажи-ка, какую верность Мерлин являл короне?
– Необычайно малую, мама.
– И все же ты позволяешь ему разгуливать по двору, словно старому псу, и опустошать твои винные погреба.
– Не забывай, – Утер обернулся к матери, – что именно ты сделала его советником, когда нам было десять.
– Признаю, меня увлекла сказка о Мерлине-волшебнике. Но это было много лет назад, и с тех пор я многому научилась, Утер. А ты? Короли восходят на престол и теряют его, и все же Мерлин вечно остается при дворе. Так кому он верен? Тебе – или же самому себе?
Утер мог слышать, как грохочут мысли в его голове.
– Да, замечательно, мама, только к чему ты вспоминаешь о Мерлине, когда мы говорим о мече, о Камбере, о наших портовых городах, которые горят?
