– Кто здесь? – выкрикнула Нимуэ, опасаясь засады. Она инстинктивно выдернула Меч Силы из ножен и направила его на Мерлина. При виде клинка его глаза блеснули, хотя Нимуэ не успела толком понять, что означал этот блеск. Страх? Или, быть может, желание?
– Кто еще здесь? – требовательно спросила она. Шепот – два юных голоса, мальчика и девочки – казалось, витал где-то под потолком и уносился в далекие подземелья замка.
– Это юные влюбленные, Феста и Морейи. Они были рождены во враждующих кланах. Тысячу лет назад они заперлись в этом замке и вместе выпили болиголов – чтобы никогда не расставаться. Ты слышишь их голоса, они к тебе тянутся, – признался Мерлин, – из-за твоей связи с Сокрытым.
Присутствие духов беспокоило, но, по крайней мере, Нимуэ больше не опасалась внезапной атаки. Она убрала меч в ножны, стараясь не терять бдительности.
– Твои спутники осудили меня и сочли недостойным, – сменил тему Мерлин. – Это правда: я виновен во множестве преступлений, так что ты никогда не сможешь довериться мне – ни как защитнику меча, ни как потенциальному отцу. Я понимаю. Однако правда – болезненная штука, Нимуэ. Ты уверена, что хочешь ее знать?
– Хочу.
– Что ж, тогда, возможно, именно эти юные любовники проведут нас по долинам памяти, чтобы ты по-настоящему услышала мою историю. Историю Мерлина.
Освещая путь ярким Пламенем фейри, Мерлин повел Нимуэ по туннелям замка Греймалкин, в которых гулко завывал порывистый ветер. Они вышли на узкую галерею над Большим залом. Где-то вдалеке хлопали на морском ветру сломанные ставни.
– Здесь они умерли, – прошептал Мерлин, указывая на каменный угол. – В объятиях друг друга.
Нимуэ ощутила знакомый гул Сокрытого в теле. В комнате был еще кто-то, кроме них. Она застыла как вкопанная, увидев, как выросла тень на стене.
– Где же ты? – раздался откуда-то издалека девичий голос. Волосы на руках у Нимуэ встали дыбом. Мерлин успокаивающе дотронулся до ее плеча, и они присели на камни.
– Какие бы видения на тебя ни снисходили, не сопротивляйся им.
Пламя фейри вспыхнуло ярче и заплясало, когда вокруг них сомкнулись тени. Нимуэ боролась с подступающей паникой, одновременно стараясь открыть сознание визитерам. В голове появилась четкая картинка – лицо девушки ее лет с бледной кожей и веснушками на щеках. У нее была длинная коса и серебряная диадема на голове.
Затем Нимуэ оказалась в Железном лесу. Но что-то здесь было иначе. Свет рассеивался в тумане, и, посмотрев на свои руки, она поняла, что может видеть сквозь них, словно сама была сделана из этого тумана. Она обернулась на звук шагов и увидела Мерлина: шатаясь, он пробрался между деревьями, рухнул на землю и с трудом поднялся. Глаза зияли темными провалами, он был одет в лохмотья и выглядел наполовину человеком, наполовину зверем. Грязная багровая рана пересекала грудь и шею, он тяжело и хрипло дышал. Расчищая дорогу, Мерлин махнул рукой, и два дуба на его пути переломились, словно спички. Нимуэ в шоке отшатнулась. Он подошел к ней на расстояние фута, держась за бок, но не обратил на нее никакого внимания, словно Нимуэ была совершенно невидимой, – и зашагал дальше.
Нимуэ последовала за ним к Затонувшему Храму.
Ноги подвели Мерлина на длинной дорожке, ведущей к алтарю. Он полз по полу, задыхаясь, хрипя, в агонии хватаясь за бок. Добравшись до алтаря, волшебник свернулся калачиком и затих.
Свет в храме изменился, тени сместились, словно прошло несколько часов. Все это время Мерлин не двигался. Нимуэ уже намеревалась протянуть к нему руку, когда шорох юбок отвлек ее. Ленор – во всем расцвете своей юности – опустилась на колени подле Мерлина. Она прикоснулась к его плечу, и он застонал.
– Оставь меня… Оставь богам. Дай умереть.
– Ты волен умереть снаружи, но только не в храме. Здесь – дом Сокрытого, место исцеления.
От звука маминого голоса у Нимуэ на глаза навернулись слезы. Ленор рывком подняла протестующего Мерлина на ноги, перекинула его руку через плечо и практически потащила в нишу храма, где опустила на одеяло.
Свет снова изменился, превратившись в пламя свечей в нише. Нимуэ увидела в углу Ленор; она пестиком растирала травы в ступке и нервно поглядывала на Мерлина. Тот метался в лихорадке и кричал:
– Черт! Пусть Аларих забирает эти клятые мертвые камни! Сжигайте! Сжигайте все, а тела сложите в базилике!
Свет снова померк на мгновение, и Нимуэ увидела, как Ленор шагает через Железный Лес, набирает холодную родниковую воду в ведро и несет обратно в храм. Она с удовольствием наблюдала за матерью, за ее уверенной поступью, за тем, как двигались ее красивые руки. Нимуэ чувствовала ее силу и доброту.
Она не могла сдержать улыбку, когда Ленор окунула Мерлина головой в ведро ледяной воды. Сколько Нимуэ себя помнила, в искусстве врачевания мать всегда предпочитала силовые методы. Мерлин познал это на себе.
– Почему ты не дашь мне умереть? – прорычал он.
– Сокрытое учит нас, что дух не для того был зажжен, чтобы дать ему угаснуть, – сказала Ленор, стаскивая с Мерлина грязные меха и тряпки. Когда он, обнаженный и дрожащий, распластался на одеяле, точно младенец, она невольно вскинула руку ко рту.
Отвратительная, пульсирующая рана темно-красного, почти фиолетового, цвета протянулась через тело от бедра, вокруг живота, по спине и до горла.
Рана в форме меча.
– Что это за колдовство?.. – прошептала Ленор.
Ее пальцы скользнули по пузырящейся плоти и надавили на ребра. Мерлин вскрикнул от боли. Ленор отчетливо ощущала контуры стали и, ощупывая горло, оттянула плоть, чтобы рассмотреть очертания шишки, похожей на рукоять клинка.
– Что это? – повторила Ленор. Мерлин ответил, поверхностно дыша:
– Моя ноша.
– Она убивает тебя. Совершенно очевидно, что ты отравлен, и, если не удалить… это… ты умрешь.
– Слишком поздно, – шепнул Мерлин.
Снова вспышка света. Нимуэ стояла над Мерлином: он был бледен, как смерть, лежал под одеялом и неровно дышал. Ленор склонилась над ним, ведя каменным лезвием по краю раны. Серебристые метки Сокрытого ползли по ее шее и по щекам. Она прошептала заклинание, а затем вонзила каменное лезвие в тело Мерлина, прямо над ключицей. Его рот открылся в беззвучном крике, и она запустила руку в рану. Нимуэ с трудом могла смотреть, как мать орудует пальцами в теле Мерлина. Затем костяшки согнулись, и она с рычанием вытащила окровавленный Зуб Дьявола из месива, которое являла собой грудь Мерлина. Несмотря на ее заклинания, Мерлин кричал так, что сотрясался сам фундамент храма.
Новая вспышка света отбросила Нимуэ еще на несколько дней вперед. Ленор сидела рядом со спящим Мерлином. Его раны были обработаны и перевязаны, однако лицо и борода взмокли от пота, и он, очевидно, находился на грани, между жизнью и смертью. Она обхватила его руку, прижала его пальцы к губам и прошептала:
