К полудню значительная часть Восточного Берлина перешла под власть организаторов массовых беспорядков и западных спецслужб. Общее количество участников антиправительственной демонстрации, по данным МГБ ГДР, достигло 50 тысяч. Они смели полицейский кордон и, выкрикивая: «Долой СЕПГ!» «Долой эксплуатацию!», «Долой правительство голода!», ринулись к зданию правительства ГДР. Впервые за время забастовки прозвучали угрозы в адрес советских патрулей: «Советские войска — вон из Берлина!», «Оккупанты — домой!» Опьяненные безнаказанностью отряды штурмовиков разоружили полицейских и захватили здание центрального комитета СЕПГ. На его ступенях прозвучали первые выстрелы, и пролилась первая кровь.
«…Юрген Ганс выхватил из внутреннего кармана плаща пистолет и стал стрелять. Стреляли из толпы и другие лица, но я их не знаю.
Еще будучи на Потсдамербрюкке, я в разговоре с Гюттингом поинтересовался личностью Юргена, и Гюттинг ответил мне, что Юрген является западноберлинским полицейским, так как он ранее неоднократно встречал его в форме. Гюттинг сказал также, что нас будут сопровождать несколько таких полицейских», — свидетельствовали задержанные погромщики Кальковский, Шнайдер и Еншински.
Подобно лесному пожару, массовые беспорядки перекинулись на другие города ГДР. В Дрездене толпа попыталась захватить здание окружного отдела МГБ. Ее атака была отбита силами правопорядка. В Бранденбурге погромщикам удалось завладеть зданиями суда, отдела МГБ, райкома СЕПГ и разоружить полицейскую охрану. В Герлице 10-тысячная толпа разгромила райком СЕПГ, райотдел МГБ, напала на городскую тюрьму и освободила десятки преступников.
Одновременно с погромами активизировалась деятельность агентурных сетей западных разведок. Советская радиоконтрразведка фиксировала небывалую интенсивность работы в эфире Мюнхенского разведцентра. На связь с ним в течение дня трижды выходил радист, находившийся на районе города Гросспашлебене. На место выехали военные контрразведчики и захватили его во время работы на рации. Им оказался некий Винтцлер. Он входил в состав американской резидентуры. В эти же часы оперативная группа Уполномоченного МВД СССР в Германии задержала другого ее агента-радиста — жителя города Галле Эккариуса. Оба передавали в разведцентр информацию о ходе массовых беспорядков в ГДР. На следствии они сознались, что были (один в 1951-м, другой — в 1952 году) завербованы сотрудниками американских спецслужб во время выездов в Западный Берлин.
К 13:00 17 июня ситуация в ГДР обострилась до предела. Информация, поступавшая с мест к Уполномоченному МВД СССР в Германии полковнику Ивану Фадейкину, напоминала фронтовые сводки.
«…в гор. Магдебурге демонстранты штурмуют здание почтамта и тюрьмы.
В гор. Биттерфельде бастующие совершили нападение на здание окружного отдела МГБ ГДР, смяли охрану и захватили ее оружие.
В гор. Лейпциге мятежники ворвались в здание суда, захватили городскую радиостанцию и передают выступление с антиправительственными призывами.
В гор. Мерзебурге толпа ворвалась в городской отдел МГБ, разгромила его и забрала с собой начальника горотдела Клауберга. В настоящее время толпа штурмует Мерзебургскую тюрьму. Идет перестрелка. Разгромлен окружной комитет СЕПГ.
На Мюлленштрассе (демократический сектор Берлина) мятежники арестовали заместителя премьер-министра ГДР, председателя Христианско-демократического союза ГДР Отто Нушке и сдали его в 109-й участок штурмовой полиции (Западный Берлин).
Банды западноберлинской молодежи прорвались на стадион имени Людвига Яна и занялись погромами. Около моста Свободы, соединяющего Потсдам с территорией американского сектора Берлина, с американской стороны собралось до трех тысяч немцев…» — докладывал Фадейкин очередное спецсообщение в Москву.
Резкий телефонный звонок ВЧ-связи вызвал болезненную гримасу на его осунувшемся от усталости лице. Он снял трубку и по голосу узнал Гоглидзе. Несмотря на то, что Берлин и Москву разделяли тысячи километров, усилившийся акцент в речи выдавал волнение генерала. Гоглидзе обрушился на Фадейкина с вопросами.
— Как обстановка в Бэрлинэ, Иван Анисимович? Какие мэры руководство ГДР принимает для ее нормализации? Как вэдут себя амэриканцы?
— За последние часы резко обострилась, товарищ генерал-полковник. И не только в Берлине, но и в других городах, — сообщил Фадейкин и обратился к последнему донесению. — В городе Магдебурге толпа штурмует здание почтамта и тюрьмы…
— Я прочел твою шифровку! — перебил Гоглидзе и потребовал: — Доложи, что дэлают наши нэмэцкие товарищи — Улбрэхт и Гротэвол?
— К сожалению, товарищ генерал-полковник, они не контролируют ситуацию в стране.
— К-ак?! Что, вообщэ?!
— Да.
— Засранцы! Обосрались! А нам тэпэрь их говно разгрэбать! — дал себе волю Гоглидзе и, остыв, спросил: — Но хоть что-то они прэдлагают?
— Час назад на совещании в Ставке Верховного Комиссара Семенова товарищи Ульбрихт и Гротеволь обратились к нему с просьбой ввести в Берлине военное положение.
— Просят, а что им еще остается. Ладно, сэйчас нэ до них. Главное внимание амэриканцам! Ты понял, Иван Анисимович?
— Так точно, товарищ генерал-полковник! — принял к исполнению Фадейкин.
— При получении информации о передвижениях американских и британских войск немедленно сообщать мне! — приказал Гоглидзе и закончил разговор.
Фадейкин опустил трубку на аппарат и поспешил присоединиться к участникам совещания, проходившего в Ставке Верховного Комиссара Семенова. На нем в полном составе присутствовали все члены Политбюро ЦК СЕПГ во главе с Ульбрихтом и Гротеволем, чуть позже подъехал Главнокомандующий советскими оккупационными войсками в Германии генерал Андрей Гречко. В ходе обсуждения ситуации в ГДР ее руководители подтвердили, что она вышла из-под их контроля, и настаивали перед советской стороной на немедленном введении в Берлине и ряде других городов военного положения.
В 14:00 17 июня Фадейкин в очередной шифровке, направленной лично на имя Берии, отмечал: «руководство ГДР полностью утратило контроль за положением в стране». В заключительной части он сообщил:
«…Верховным Комиссаром т. Семеновым по согласованию с т. Гротеволем, Ульбрихтом и другими членами Политбюро ЦК СЕПГ принято решение передать власть командованию советских войск».
В Кремле согласились с предложением «товарищей из ЦК СЕПГ».
В 15:00 17 июня 1953 года советские танки выдвинулись на улицы Восточного Берлина и ряда других городов ГДР. Их появление толпа встретила ругательствами и оскорблениями. В некоторых местах запели фашистский гимн — «Дойчланд, Дойчланд, юбер аллес!» В районе Францозишештрассе и Егерштрассе в танки полетели камни и бутылки с зажигательной смесью. Группы молодчиков забирались на броню, ломали антенны и заливали нечистоты в щели. Танкистам пришлось открыть предупредительный огонь. Он отрезвил толпу, она отступила, и только провокаторы продолжали нагнетать обстановку.
