Спустя час радиограмму расшифровали в Берлине. Первым о ней узнал Курмис. На его счету были десятки успешных забросок агентов в советский тыл, но эта носила особый характер, она находилась на личном контроле самого Кальтенбруннера. Две скупые строчки из донесения «Иосифа» звучали для Курмиса самой сладкой музыкой. Отсутствие на месте «Леонова» не омрачило настроения, его возвращение в Москву было делом времени.
Как только Грефе появился в управлении, Курмис поспешил к нему. Выслушав доклад, он не проявил особой радости. Донесение «Иосифа» пока ни на шаг не приблизило германскую разведку к главной цели — секретам русских. До начала операции «Цитадель» — сокрушительного удара по большевикам — оставалась неделя, а Грефе пока нечего было доложить Кальтенбруннеру. Ждать возвращения «Леонова» из командировки в Москву он не стал и распорядился направить «Иосифу» радиограмму с требованием немедленно выехать в Тбилиси и провести вербовку. Курмис в душе был против, поездка грозила провалом для агентов, но, зная шаткое положение Грефе — тому едва ли не каждый день приходилось отдуваться на «ковре» у Кальтенбруннера за провалы агентуры и отсутствие результатов — промолчал.
30 июня на конспиративной даче Смерша в Малаховке Дуайт — Юрьев принял радиограмму, подписанную Грефе. В тот же день она легла на стол Утехина. Теперь ему предстояло сделать ответный ход. Он взял паузу, чтобы просчитать все риски.
3 июля в эфире снова зазвучали позывные «РR 7». «Иосиф» сообщал:
«Леонов» до конца командировки будет находиться в Тбилиси, предпринятая нами попытка выехать к нему едва не привела к провалу».
Грефе ничего другого не оставалось, как отменить приказ и отложить вербовку «Леонова» до его возвращения в Москву.
Прошло двое суток. В «Цеппелине» стало не до «Иосифа». Гигантская пружина войны, сжатая до предела под Курском и Орлом, с чудовищной силой распрямилась. 5 июля, в 2 часа 20 минут предрассветную тишину расколол залп десятков тысяч орудий. В адской какофонии звуков слились воедино душераздирающий вой «катюш», разрывы тяжелых авиационных бомб и артиллерийских снарядов. Ничто живое, казалось, не могло уцелеть в смерче огня Красной армии, бушевавшем на позициях гитлеровцев. Но «Цитадель» вермахта устояла, и, оправившись от удара, миллионная армада обрушилась на Брянский и Центральный фронт. Танковые клинья, неся огромные потери, вгрызались в оборону советских войск. Сил на ответный удар вермахту хватило на неделю. 12 июля части Брянского, а 15 июля — Центрального фронта перешли в контрнаступление.
Операция «Цитадель», на которую в Берлине бросили все ресурсы Германии и ее сателлитов, рухнула. В штабе вермахта и в гитлеровских спецслужбах царили растерянность и уныние. Поэтому сообщение «Иосифа» о возвращении «Леонова» в Москву в «Цеппелине» восприняли без энтузиазма. Грефе, вяло подтвердив свое распоряжение о его вербовке, сославшись на болезнь, слег в госпиталь. Ответственность за операцию легла на плечи Курека с Курмисом, и они насели на «Иосифа».
В руководстве Смерша не спешили форсировать события и оставляли поле для маневра. Ссылаясь на перемены в настроении «Леонова» после победы под Курском, «Иосиф» предлагал «Цеппелину» пока использовать его втемную. В Берлине, скрипя зубами, согласились. В течение нескольких недель шел дежурный обмен радиограммами. Однако до бесконечности тянуть время в Смерше не могли, и, по распоряжению Абакумова, радиоигру активизировали.
По согласованию со Сталиным и Генштабом Красной армии в Смерше подготовили стратегическую дезинформацию. В августе «Иосиф» передал ее в Берлин. Она касалась крупных перемещений советских войск в полосе наступления войск Западного фронта.
Спустя два месяца «Иосиф», ссылаясь на «Леонова», сообщил в «Цепеллин» очередную «стратегическую информацию»: о «прибытии 23 ноября 1943 года в Москву четырех эшелонов танкового корпуса и переброске в район Могилева крупных сил для подготовки наступления».
Радиограмму доложили Кальтенбруннеру. Его резолюция на докладной Грефе не оставляла сомнений: она будет направлена Гиммлеру и начальнику штаба сухопутных войск генерал-полковнику Цейтцлеру. Два восклицательных знака на полях докладной свидетельствовали о важности добытых «Иосифом» разведданных.
Радиоигра «Загадка» набирала обороты. Группа «Иосиф» продолжала интенсивно снабжать «Цеппелин» дезинформацией. Грефе и Курек не скупились на благодарности и настойчиво требовали данные из высших штабов Красной армии.
Абакумов решил, что пришло время ввести в операцию «Леонова». Дуайт — Юрьев передал в Берлин срочную радиограмму.
«Л» дал принципиальное согласие на сотрудничество, но только с американцами, при условии получения паспорта гражданина США, пятнадцати тысяч долларов наличными и открытия счета на его имя в одном из банков Швейцарии».
В ответной радиограмме Курек рассыпался в благодарностях:
«Выражаем восхищение Вашей блестящей работой и передаем личную благодарность обергруппенфюрера Кальтенбруннера…»
С учетом важности и возросшего объема информации, поступающей от группы «Иосиф», Курек распорядился направить ей в помощь опытного кадрового сотрудника. Выбор пал на Алоиза Гальфе. 10 февраля 1944 года «Цеппелин» радировал:
«Новый усовершенствованный самолет подготовлен. Работайте завтра. Сообщим срок старта. «Л» будут сброшены 5000 долларов, крупные суммы денег в рублях и все требуемые вещи. Задержите «Л» в Москве».
Спустя сутки «Иосифу» поступило новое указание:
«Отправляйтесь к месту выброски. Костры жечь 12 февраля в 23 часа по московскому времени. Если выброска 12 февраля не произойдет, костры жечь на следующий день».
12 и 13 февраля — самолет не прилетел. В планы гитлеровской разведки вмешивались то погода, то обстановка на фронте.
1 марта «Цеппелин» в очередной раз обнадежил «Иосифа»:
«А.Г. скоро прибудет с вещами. Дайте советы, как ему вести себя на вокзале «Е».
«Иосиф» рекомендовал:
«А.Г. сбросьте в форме ст. лейтенанта авиации в районе Егорьевска. Вещи пусть спрячет на месте. Рубли, доллары и другие ценные вещи возьмет с собой и утром прибудет на пассажирский вокзал в «Е». Встретимся на перроне между 12 и 13 часами».
Прошла неделя, а «Цеппелин» все тянул с отправкой Гальфе. В Смерше решили подхлестнуть и в очередной радиограмме сообщили:
«Л. был на приеме у зам. наркома НКПС. Ему предложили остаться в Москве заместителем начальника Управления НКПС. Он колеблется. Я уговариваю согласиться. Намекнул, что все гарантии будут выполнены».
Берлин немедленно отреагировал:
«Для оказания помощи в вербовке «Л» в ночь на тридцатое марта будет направлен известный вам А.Г. Он доставит запасную радиостанцию, чистые бланки фиктивных советских документов, 5 тыс. долларов США и 500 тыс. рублей. Встречайте его на железнодорожной станции «Е» в тринадцать ноль-ноль. В случае срыва явки повторная встреча на том же месте на следующий день».
