– Ничего. – морщусь.
– Совсем ничего? – недоверчиво переспрашивает дрогнувшим голосом, хмуря тёмные брови.
Мотаю головой. Ничегошеньки. Просвети меня, милый ребёнок.
– А меня? – одним вопросом, блеском слёз в голубых глазах, он вышибает из меня дух.
Глотаю колючий воздух и выдыхаю короткое.
– Прости.
Он вздрагивает, как от удара, и вскакивает с кровати. Отворачивается от меня, суттуля плечи и глухо спрашивает.
– А отца?
– Нет. Даже имени. – я действительно ни разу не слышала, как зовут моего “супруга”.
– Отца зовут Яргард. Вы не помните? Но почему? Это из-за яда? – он поворачивается и я киваю. – Он знает?
– Нет.
– Надо ему сказать. – тут же выдает сознательный принц.
– Нет. – повторяюсь я.
– Почему?!! От отца нельзя это скрывать. Это важно.
И вот как ему объяснить? Он ведь прав. А я и говорить толком не могу, ещё и выдать себя боюсь. А может, действительно сказать королю? Это ведь не полная правда? И у меня будет возможность оправдать свои ошибки, списывая их на амнезию и действие яда.
– Король ненавидит меня. Почему? – не хочется такой вопрос ребёнку задавать, но эта информация для меня жизненно важна.
– Вы тоже его не любите. – шепчет он.
“И меня” – слышится мне в его голосе. Вот гадиной была эта королева, если такого сына не ценила. И мужа, чего уж там. Несмотря на всё своё рычание, король показался мне просто озлобленным мужиком, которого довели до ручки.
– Почему? Я не помню.
Принц задумался. О-о-очень надолго. Он то хмурился и кусал губы, то посматривал на меня, явно что-то просчитывая. И я, кажется, догадываюсь о чём. Вон как глаза заблестели.
– Если вы действительно ничего не помните, то ведь и причин враждовать с отцом у вас больше нет. – осторожно так замечает, придя к какому-то решению.
Ха! Вот ведь… королевский сын! До чего же хитёр! И не прост, ой не прост, несмотря на юный возраст. Свою выгоду сразу просёк.
– Нет. – соглашаюсь я. – Но мне может рассказать кто-то другой. Лучше ты.
После такой длинной фразы в горло, словно дюжина иголок вонзается, но я вижу, что мой аргумент достиг цели. Разве сможет этот умный мальчик упустить такую возможность? Никак нет. И я оказываюсь права. Вижу это по его глазам, знаю, когда он наконец начинает говорить, мрачно, хмуро, сухо.
– Я не знаю всего, мама. Только то, что слышал от вас и отца. И говорили вы немного разные вещи. Он женился на вас, чтобы укрепить союз с Аргандой и не знал, что до помолвки с ним, вы были обещаны принцу Босварии и любили его. Но из-за войны с Босварией ваш отец расторг эту договорённость и подписал более выгодный брачный договор. Вы же, насколько я понял, не смогли пойти против его воли и решили, что родив наследника, сможете… освободиться от этого брака и стать регентом при наследнике.
О Боже! Освободиться? Он имеет ввиду убить мужа? Королева собиралась убить мужа? И её сын об этом знает?!! А принц тем временем продолжил.
– Но родив меня, вы узнали, что магический брачный ритуал, который проходят все короли Сэйнара, не позволяет супругам покушаться на жизнь друг друга. Цена – собственная жизнь. Оказалось, что вы с отцом теперь связаны навсегда и расторгнуть этот брак невозможно. Вот это и стало причиной вашей ненависти.
Капец. Такого услышать я точно не ожидала. А ведь Тайрэн ещё и не договорил, наверняка. Видела я, как он подбирал слова.
– Какая причина у короля?
Я боюсь это знать. Но должна. Пускай причина будет только в том, что уже прозвучало. Пожалуйста! Иначе я расплачусь. Всё это слишком для меня. Мальчик вздыхает тяжело, как древний старик, и продолжает убивать мою веру в добро.
– Отец считает, что вы виноваты в смерти его сводной сестры. Никто не знал, что она дочь покойного короля. Многие думали, что Эмина так близка к королю, совсем по другой причине.
Понятно. Наверняка любовницей считали. Господи, в какой гадюшник я попала! Как выжить в мире, где ребёнок, от силы лет десяти, рассказывает вот такие вот вещи? Неужели это всё ему родители вот так откровенно говорили? Наверняка ведь и сплетни с пересудами слышал. И делал выводы. Бедный, бедный малыш. Как он не свихнулся в такой семье?
И как мне этой сукой притворяться? Могу себе представить, как она с окружающими общалась. Я не смогу так. Ни за что. Но что же делать? Хватит ли отмазки про память? И теперь признаваться королю ещё страшнее. Мне вообще с ним теперь разговаривать страшно. Он же считает меня ею. И Тай.
Поднимаю глаза на “сына”. Он смотрит внимательно, напряжённо. Ждёт. Как он может любить такую тварь? Откуда в детях столько всепрощения берётся?
– Ты знаешь всё это. – не могу не спросить, хоть и рискую. – Почему прощаешь?
– Кого? – непонимающе моргает он.
– Свою мать. – бросаю зло, не в состоянии назвать себя ею.
Как часто этот ребёнок хмурит брови. И как больно видеть его недоумение от этого вопроса.
– Я не… вы же моя мать. – вымученно выдыхает он срывающимся голосом. – Я обязан вам жизнью. Из-за меня вы связаны с тем, кого ненавидите. Я не оправдал ваших надежд. Всегда не оправдывал. С самого рождения. Это из-за меня всё.
Каждым словом он вонзает в моё сердце новую раскалённую иглу. Юный мужчина с покалеченной психикой, стиснувший кулаки, закрывший глаза и отвернувшийся, чтобы не показывать мне своей слабости, истинно верит в то, что говорит, как может верить только ребёнок, которому с рождения вбивали это в голову. А я не могу, не могу это слышать. Моё сердце рвётся в клочья от этого отчаянного голоса, от того как слепо он принимает эту мерзкую ложь. Куда смотрел его отец?!!
Не знаю, откуда во мне взялись эти силы, но я делаю то единственное, что должна сейчас сделать. Мои ноги адски болят, но мне плевать на это. Я должна сделать эти два шага, что отделяют меня от не моего сына, что успел корнями прорасти мне в душу. И я заставляю своё немощное тело подняться.
Когда мои ладони ложатся на его плечи, он замирает испуганно, а я обнимаю его, прижимая к себе так сильно, как только могу.
– Глупый. Не верь, не верь этому. Никогда, слышишь? Ты ни в чём не виноват. Не смей себя винить. – знаю, что плачу, что выдаю себя с головой, но не могу поступить иначе. Целую тёмную макушку чужого ребёнка, почти веря, что он мой. – Ты самый лучший. Самый достойный сын, о котором только можно мечтать. Всегда помни это. Я горжусь тобой.
– Мама. – всхлипывает принц и худенькое тело начинает вздрагивать в моих объятиях. – Ты никогда этого не говорила.
– Прости, прости, прости. – прошу я и за неё и за себя.
Сколько мы так простояли, не знаю. В какой-то момент боль в моём теле превращается в онемение, но я не могу его отпустить. Пока не слышу деликатный стук и вслед за ним звук открываемой двери.
