— Ты будешь говорить с ним? Он нужен? — нетерпеливо повторил сержант.
Иван посмотрел на раненого. Лицо ангольца ничего не выражало. Очевидно, он уже смирился со своей участью и ничего хорошего от этих двух белых не ожидал.
Рудин покачал головой, закрыл глаза и устало лег на песок. Он жив. Он жив!!! Остальное не важно.
Раздался еще один выстрел. Рудин не стал открывать глаза, и так все было ясно.
Прошло еще около часа, прежде чем они смогли двинуться дальше в направлении своей базы. За это время Рудин уже пришел в себя и вместе с Ваней укомплектовал рюкзаки водой, небольшим количеством еды, бывшим в машинах, и запасными рожками к «калашниковым». В живых, кроме них, никого не осталось, ни из их конвоя, ни из числа напавших на них партизан. Иван предложил было сержанту похоронить хотя бы своих, но тот покачал головой в ответ.
— Десять человек, слишком много. Нас мало. Очень долго будем копать. Воды тоже мало. Можем не дойти.
Возразить было нечего. Силы действительно стоило экономить, да и задерживаться на месте боя не стоило. Мало ли кого еще принесет нелегкая. Собрав документы у убитых, они оставили тела лежать там, где застигла их смерть. Кто-то так и сидел в расстрелянной машине, даже не успев понять, что произошло, кто-то сжимал в руках оружие, надеясь если не победить, то хотя бы подороже отдать свою жизнь. Конец у всех был один. Каждый встретил свою несшую смерть пулю из АК-47. Каждый заплатил свою цену за дружбу народа Африки с великой северной державой.
— Да здравствует дружба с ангольским народом! — пробормотал Рудин, в последний раз оглянувшись на еще виднеющиеся вдали разбитые автомобили и темные точки тел лежащих возле них людей.
Они прошли не более трех километров, когда диск солнца коснулся горизонта. В отличие от северных широт, где солнце летними вечерами плавно скользит над кронами деревьев и постепенно исчезает из виду, еще долгое время продолжая освещать бегущие по небу облака розовым или багровым цветом, в Анголе солнце, словно уставший солдат, выполняет команду отбой на счет раз-два. Раз! И саванну накрыли серые сумерки. Два! И наступила ночь.
Несмотря на то что ночь выдалась ясной и луна набрала почти полную силу, идти дальше было невозможно. Был риск не столько сбиться с пути, который все же был виден в лунном свете, сколько наткнуться на противопехотную мину. Рудин и сержант недалеко отошли от дороги к одинокому полуживому дереву, которое все еще надеялось дождаться наступления сезона дождей. Сэротэтто быстро нарубил большим ножом, прихваченным им у одного из напавших на них повстанцев, несколько сухих веток с ближайших кустарников. Они развели небольшой костер. Отпугнет ли огонь ночных хищников саванны или, наоборот, привлечет к ним незваных гостей, они не знали. Сэротэтто наклонился к огню, Рудину показалось, что губы сержанта что-то шепчут. Потом он распрямился и, повернувшись к Ивану, многозначительно произнес:
— Звери огня не боятся. — Причмокнул губами и добавил: — Но не любят. А нам спокойнее. — Положив рюкзак под голову, он свернулся на земле калачиком, поджав ноги к груди, словно ребенок. Потом на мгновение открыл глаза и сказал командирским тоном: — Спим по очереди. Разбуди меня через два часа. — После этого он почти сразу заснул.
Рудин ничего не ответил. Говорить было особо не о чем. Не стал он спорить и из-за того, что старшим в их маленьком отряде, во всяком случае временно, стал Сэротэтто. Сержант, представитель одного из народов Севера с лицом, похожим то ли на монгола, то ли на бурята, явно лучше ориентировался в вопросах выживания, лучше владел оружием и, несмотря на небольшой рост, был явно физически сильнее.
Как это было ни удивительно, ночь в саванне прошла спокойно. Откуда-то издалека иногда доносились чьи-то непонятные крики и завывания, но к самим путникам никто не приближался. Выспаться все равно толком не удалось, и все тело ныло после сна на земле. Несколько глотков воды, пара съеденных сухих галет и вновь в путь. Шли быстро, с небольшими привалами каждый час. Ближе к полудню Рудин почувствовал, что силы его уже заканчиваются. Он решил, что во что бы то ни стало дотерпит до очередного привала, а там, что бы ни требовал от него Иван, он как следует отдохнет.
Перевалив через небольшой холм, они увидели в низине небольшую речушку. Иван вспомнил, что три дня назад они пересекали ее вброд на машинах. После монотонного пейзажа саванны река казалась чем-то удивительно приятным. Ноги сами собой зашагали быстрее. Сержант взглянул на Рудина и улыбнулся:
— У реки отдохнем как следует, потом переправимся, а там примерно в пятнадцати километрах уже блокпост наш будет. Сегодня должны дойти.
Река служила естественной границей между саванной с зарослями полусухого кустарника и редкими отдельно стоящими деревьями и зоной африканских лесов. Сразу за неширокой полоской воды были видны зеленые заросли, в которые уходила узкая лента дороги.
Как следует отдохнув и подкрепившись остатками галет, они подошли вплотную к воде. Сержант резко вскинул руку и замер, пристально вглядываясь в мутную воду. Рудин тихо подошел к нему.
— Крокодилы, — произнес Сэротэтто, неотрывно глядя на реку.
— Где? — спросил Рудин, машинально делая небольшой шаг назад.
— Не знаю, — ответил сержант, — не вижу… но боюсь.
Иван улыбнулся. Впервые сержант показал свою слабость, и это было неожиданно приятно.
Ничего не разглядев в грязном потоке, Иван отошел от реки, закинул автомат на плечо и достал фляжку с водой.
— А мы сейчас проверим, есть тут кто или нет. — Рудин, не целясь, широким веером пустил очередь по воде. — Нет тут никаких крокодилов!
Сержант так и стоял с открытой фляжкой в руке, глядя куда-то в кустарник метрах в двадцати от них, от которого их отделяла лишь неглубокая речушка.
— Крокодилов нет, есть другое, — пробормотал он.
Рудин посмотрел в том же направлении и замер. Из зарослей кустарника на открытую воду медленно выходил здоровенный носорог. Животное было взрослое, весьма крупных размеров и явно очень недовольное всем происходящим. Очевидно, что выстрелы не задели его, но сильно обеспокоили. Носорог остановился на мелководье и стоял, раскачиваясь из стороны в сторону и вглядываясь в людей на другом берегу. Известно, что носороги плохо видят, но чтобы разглядеть двух взрослых человек в двадцати метрах от себя, даже ему особой остроты зрения и не требовалось. К тому же огромное животное прекрасно чуяло исходящие от двуногих неприятные запахи. Носорог громко фыркнул и низко опустил свою массивную голову, выставив рог вперед.
— Твою мать! — Рудин понял, что зверь собрался атаковать их, и вновь нажал на спусковой крючок. Два выстрела ушли мимо, а третий лишь вскользь задел бок разъяренного животного. На этом патроны в магазине Рудина кончились. Он быстро отстегнул пустой рожок, бросил его под ноги и выхватил из-за пояса полный магазин. Но больше сделать уже ничего не успел. Огромный зверь бросился на них. Иван хотел бежать, но сержант крепко ухватил его за руку.
