— Последний вопрос, — говорит Сигруд. — Ты знаешь про Татьяну Комайд?
— В смысле про дочь Шары? Ну да, знаю. Кто не знает? А что?
— Ты не думаешь, что… она из божественных детей?
Мальвина смотрит на Сигруда, выпучив глаза.
— Что? Нет! Мы с Шарой из кожи вон лезли, чтобы отследить других; она бы сказала мне, если бы еще одна была у нее прямо перед носом!
— А ты видела Татьяну Комайд? — спрашивает Сигруд.
— Нет. Зачем?
— Я видел ее совсем недавно. Вы с ней… Ну, я бы сказал, очень похожи.
Мальвина смеется.
— Ты заблудился в трех соснах, — говорит она. — Я знаю своих сестер. Я знаю, кто они, что они, как они выглядят. Она не одна из них.
— Уверена?
— Абсолютно. Кроме того, окажись она божественным ребенком, разве она бы не проснулась и не вспомнила о своей истинной сути после смерти матери?
— Видимо, да, — говорит Сигруд. — Но, может, потому Рахул Кхадсе и убил Шару таким публичным способом. Не просто перерезал ей горло, а устроил целый спектакль, который не могли не заметить.
— И что?
— И то, что, поскольку мальчишка считает Татьяну божественной, такое публичное убийство было бы хорошим способом убедиться, что новости дойдут до нее и окажутся крайне разрушительными и травмирующими. В достаточной степени, чтобы разбить чудо, сдерживающее ее воспоминания.
— Почему ты думаешь, что мальчишка считает Татьяну божественной? — спрашивает Мальвина.
— Ну, он мне сам так сказал.
Она глядит на него, разинув рот.
— Ч-что?! Когда? Вы с ним что, болтали за чашкой чая?
Сигруд рассказывает, что произошло с ним в поместье Шары. Мальвина слушает, в ужасе открыв рот.
— Постой-ка, — говорит она и вскидывает руки. — Ты… ты попал в его владения?
— Наверное, да. Он не проводил со мной экскурсию.
— Но… даже я не могу туда попасть! Это место, где он может быть самим собой, таким, какой он на самом деле. Понимаешь?
— Нисколько.
Она окидывает его взглядом, ее лицо искажено подозрением и немалой долей отвращения.
— Как же ты выжил? Почему ты до сих пор жив?
— Я почти умер, — говорит Сигруд. — Я был очень близок к смерти. Это было похоже на лихорадку…
— Лихорадка! — недоверчиво повторяет она. — Ты должен был умереть мгновенно, а не заполучить насморк! Ну и странная же ты птица, господин Сигруд. Мне это не нравится. Ты сопротивляешься тому, что я делаю с прошлым, тебе удается ранить нашего врага, а потом еще и выжить после визита в его проклятые владения. Ты делал что-нибудь еще странное?
Сигруд вспоминает Урава, как тот извивался, колотил хвостом в темных водах Солды… как тварь проглотила его, но не сумела по-настоящему пожрать. Он думает о собственном лице, которое за все эти годы причудливым образом не состарилось.
— Да, — тихо говорит он.
— И мне стоит о чем-то тревожиться?
Сигруд долго думает.
— Я не знаю.
Она пристально на него смотрит.
— Хочу, чтобы ты знал: я убью тебя, если придется. Я знаю, ты был близок к Комайд, но если ты станешь угрозой тому, что мы здесь делаем, я…
— Понимаю, — говорит Сигруд. — И надеюсь, что этого не случится.
Мальвина нервно трет губы костяшками пальцев.
— Ты сказал, что знаешь, где дочь Комайд?
— Да. В Дхорнаве, с Ивонной Стройковой.
Она ахает.
— Все еще там?! Я думала, тебе хватило ума уже перевезти ее в другое место! Враг может обходить нашу защиту — удивительно, что он до сих пор до нее не добрался!
— Перевезти куда? — спрашивает Сигруд. — Я ничего не знал о том, что происходит. Где мы будем в безопасности?
— В Мирграде, — тотчас же отвечает Мальвина. — Увези ее в Мирград. Как можно быстрее. Если ты считаешь, что наш враг ее ищет, увези ее туда. Там мы сильнее всего. Я бы хотела, чтобы ты попал сюда несколько дней назад; тогда мы смогли бы быстро о вас позаботиться… Но ты не сумел. Так что тебе придется добраться туда за неделю. Ты меня понял?
— Почему неделю?
— Наши движения тщательно контролируются. Это как в банковском хранилище с высоким уровнем безопасности: оно не открывается, когда захочешь, оно открывается по расписанию. Так им никто не может манипулировать.
— Но как это устроено?
Она качает головой.
— Не могу сказать. Не могу сказать, пока не буду… внутри. А единственный способ попасть внутрь — это оказаться там в нужное время.
— Но… мне понадобится неделя только для того, чтобы доплыть назад, — говорит Сигруд.
— Вот дерьмо. Уверен?
— Это если погода будет благосклонна.
— Пропади оно все пропадом. Значит, ты не можешь успеть. Ну и как, скажи на милость, нам выбраться из этого положения? — Она хмыкает. — Так. Дай-ка я поразмыслю как следует.
Она делает шаг назад и отводит взгляд. Ее глаза вдруг становятся слегка серебристыми, как будто внутри них, внутри ее черепа, клубится густой туман. Это необычайно тревожное зрелище.
— Когда ты покинул Дхорнав? — спрашивает она.
— Девять дней назад. — Он морщится. — Что ты… делаешь?
— Смотрю в прошлое. Значит, это у нас… ага. Хм. Ладно. — Она моргает, и туман исчезает из ее глаз. Она переводит дух, словно собирается прыгать через широкую расщелину. — Хорошо. Я попытаюсь сейчас предпринять кое-что — хм, как бы получше сформулировать? — полностью безумное.
— Ну… ладно.
— Я отправила тебя назад во времени часа на два-три, и ты выжил, — говорит она. — Ты сохранил все свои воспоминания. Это должно быть совершенно невозможным. Я хочу сказать, лично меня оскорбляет то, что ты можешь так делать.
— Извини.
— Заткнись, — говорит Мальвина. — Но… я хочу сказать, если у тебя получилось с прыжком на два часа, тогда… почему бы не попробовать прыжок на девять дней?
Сигрид на миг хмурится, потом понимает, что она задумала, и изумленно таращится на нее.
— Ты хочешь… отправить меня назад во времени?
— Да, — говорит она. — В основном.
— До того момента, как я отправился сюда?
— Да.
— Но тогда… то, что случилось сейчас… так никогда и не произойдет?
Она машет рукой в воздухе.
— Э-э-э. Вроде того. Тут все зыбко. Мы в общем-то пользуемся лазейкой в правилах, которая касается только твоего времени. Я вижу, как все складывается, и я сохраню эти воспоминания, но чтобы тебе все объяснить… я имею в виду, ты ведь не понял ничего другого из того, что я сказала, когда говорила об этом, верно? Главное здесь то, что существует предыдущий момент, когда мы можем принять тебя в Мирграде, — но он состоялся четыре дня назад, то есть через пять дней от того момента, в который я тебя отправлю. Пять дней, чтобы добраться до Мирграда, — ты меня понял?
