Книга Отравительница, страница 45. Автор книги Виктория Холт

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Отравительница»

Cтраница 45

Говоря о религии, люди становились фанатиками. Они упрямо стояли на своем. Бесконечно обсуждали догматы. Не все ли равно, как происходит причастие, думала Катрин. Однако собравшиеся без устали спорили о таких ритуалах, как посвящение в духовный сан и крещение.

Катрин, обводя взглядом великих мужей, заседавших в монастырской трапезной, спрашивала себя: почему они воюют друг с другом? Почему готовы умереть за веру, за глупые софизмы?

Все они одинаковы: хитрый кардинал Лоррен и могущественный герцог де Гиз; отсутствующий, к счастью, Кальвин; Теодор де Без; Мишель де л'Опиталь, этот благородный гугенот, к чьим мудрым суждениям прислушивалась Катрин; Жанна Наваррская и Элеонора де Конде; да, все они были фанатиками.

Каких итогов она могла ожидать от встречи, которую организовала? Никаких, ровным счетом никаких. Эти два лагеря никогда не договорятся. Она и не хотела, чтобы они нашли общий язык. Пусть они думают, что она желает этого. Сама Катрин верила лишь в практическую выгоду. Но для нее был полезен фанатизм других, делавший их уязвимыми. Человек, свободный от религиозных убеждений, мог лавировать, делать то, что полезно не для какой-то церкви, а для него самого.


Состоявшийся Совет взбудоражил страну, породил напряжение. Гугеноты считали, что королева-мать все же на их стороне. Катрин, которую охватывала тревога при мысли о том, какие беды сулит ей и ее семье обращение Антуана в католическую веру и его союз с де Гизами, начала демонстрировать свое расположение реформистам. Она хотела заручиться их поддержкой, хотя и понимала, что часть гугенотов хочет заменить монарха президентом.

Гугеноты набирали силу в Париже, Сент-Жермене и Пуасси; казалось, что у них не меньше сторонников, чем у католиков.

Катрин делала вид, будто она не замечает публичные проповеди, устраиваемые во дворце; когда разъяренный Шантонне указал королеве-матери на это, она невозмутимо ответила, что не слышала их.

Даже дети ощущали напряженную атмосферу.

Любимец Катрин, Генрих, склонялся к вере гугенотов. Она была новой и поэтому привлекала тот интеллектуальный круг, к которому принадлежал принц Генрих быстро улавливал настроение матери и следовал им; она с улыбкой слушала сына, когда он рассказывал о Безе и его блестящих проповедях.

В покоях детей вспыхивали ссоры, особенно между Марго и Генрихом. Принц ставил сестру в угол и читал ей проповедь, повторяя произнесенное Безе. Но Марго отказывалась принять новую веру.

— Я — католичка, — не сдавалась девочка. — Моя вера — истинная. Я со своим будущим мужем всегда буду поддерживать истинную веру.

— Твой будущий супруг — гугенот, — парировал Генрих.

Это замечание вызвало у Марго презрительный смех; она была полна решимости не выходить замуж за Генриха Наваррского и оставаться католичкой.

— Мой будущий муж — католик.

— Вероятно, — поддразнил сестру Генрих, — тебе неизвестно, кто станет твоим мужем, мадемуазель Марго.

— Нет, известно. Мы с ним уже договорились.

— Как его зовут? Скажи мне. Я думаю, тут произошла какая-то ошибка.

— Ты должен знать. Он — твой тезка.

— Это — Генрих. Верно. Он провел детские годы в крестьянской избе и вскормлен крестьянкой. Значит, он сам стал крестьянином.

Марго тряхнула головой, откинув со лба свои длинные темные волосы.

— Ты думаешь, я выйду за этого дикаря?

— Да, думаю; это уже решено.

— У него грязные руки и нечесаные волосы. Я не выйду за крестьянина, братец.

— Выйдешь. Этот крестьянин — будущий король Наварры, дорогая сестрица.

— Я стану женой другого Генриха.

Генрих рассмеялся.

— Де Гиза? Смотри выше, Марго.

— Генрих де Гиз стоит выше всех. Он — самый лучший мужчина на земле. Его отец — величайший гражданин Франции.

— Измена! — закричал Генрих.

Марго засмеялась.

— Все боятся Меченого.

— Тебя и твоего возлюбленного, Генриха де Гиза, необходимо высечь. Его следует прогнать прочь от королевского двора, а тебя — немедленно выдать замуж за лохматого крестьянина с грязными руками.

Марго презрительно улыбнулась.

— Я никогда не выйду за Генриха Наваррского. Я ненавижу его. Он знает об этом и ненавидит меня. Как я сожалею о том, что он прибыл ко двору со своей матерью на этот Совет!

— Ты должна стать гугеноткой, потому что ты выйдешь замуж за гугенота.

— Я никогда не стану гугеноткой и не выйду за такого человека.

Генрих схватил молитвенник сестры и бросил его в полыхающий камин.

— Я удивлена, — яростно сверкнув глазами, сказала Марго, — что Господь не убил тебя тотчас за это.

— Да? А я удивлен, что он не покарал тебя за приверженность старой вере. Если ты не переменишься, я сделаю так, чтобы тебя высекли. Попрошу об этом маму.

— Она не осмелится выпороть меня за это.

— Думаешь, она не посмеет сделать то, что сочтет нужным?

Марго помолчала, и Генрих продолжил:

— Я сделаю так, чтобы тебя убили, потому что тот, кто держится за ложную веру, заслуживает смерти.

— Отлично, — закричала Марго, — пусть меня высекут. Пусть меня убьют. Я готова пострадать ради спасения души.

Распри продолжались — в покоях детей, в монастыре Пуасси, в несчастном французском королевстве.

Жанна, обманутая жена, королева, супруг которой интриговал против нее и собирался отдать ее королевство, приехала в Париж с двумя своими детьми — Генрихом и маленькой Катрин.

Когда Жанна впервые услышала ужасные сплетни об Антуане, она не поверила им. Она знала, что он слаб, но при всех своих недостатках любит ее. Их союз совершенен и прочен. Мог ли он писать ей о своей преданности, находясь в любовной связи с мадемуазель де ла Лимодьер, которую называли Прекрасной Распутницей? Жанна отказывалась верить в это. Совсем недавно он сообщил ей о том, что другие женщины совсем не привлекают его. Конечно, он не мог так обманывать ее.

Мысль о том, что он вступил в сговор с испанцами, внушала ей ужас. Она считала это более серьезным предательством, чем супружеская неверность — с другой женщиной он обманывал бы только ее, Жанну, но с Испанией он предавал и детей, поскольку готов был пожертвовать их наследством ради собственного возвышения.

Она растерялась, не зная, к кому обратиться за советом и помощью.

Королева-мать предложила ей покои в Лувре, чтобы находиться возле своей дорогой подруги и часто видеть детей, к которым она относилась, как к своим собственным, видя в них невесту сына и жениха дочери. Но Жанна не доверяла Катрин и предпочла остановиться во дворце Конде.

Ее ждали новые открытия. Элеонора, прибывшая на Совет в Пуасси, приняла невестку.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация