Она поняла справедливость этих слов и, взяв с собой четырехлетнюю дочь, в сопровождении свиты без промедления отправилась в путь.
После того случая, когда ее сын Генрих вступился за мать перед отцом, он был отнят у Жанны и помещен в Сент-Жерменские покои Антуана. Она не могла уехать без сына. Ей предстояло прежде всего отправиться в Сент-Жермен повидаться с Генрихом и при возможности забрать его с собой.
В дороге ее преследовали горькие мысли. Отняв Генриха у Жанны, Антуан не остановился на этом. Король Наварры проявил жестокость, отдав сына на попечение иезуита Винсента Лауро. Враги хотели отнять у нее не только мужа, но и сына.
Друзья предупредили Жанну о том, что заезжать в Сент-Жермен — настоящее безумие, поскольку ей все равно не отдадут мальчика. Несомненно, его надежно стерегли; она лишь подвергнет себя опасности. Но Жанна пренебрегла этим советом. Она должна увидеть Генриха. Сказать ему несколько слов, напомнить об обязательствах перед мамой и его верой. Даже если ей не удастся забрать сына, она сделает хотя бы это.
Она прорвалась к нему мимо его новых воспитателей и слуг, на самом деле являвшихся охранниками. Маленький мальчик подбежал к матери и крепко обнял ее.
— О, мама, ты приехала, чтобы забрать меня домой в Беарн?
Антуан, тотчас предупрежденный о ее приходе, ворвался в покои; сплетя руки на груди, он глядел на жену холодно, неприязненно, а на сына — строго.
— Ты должен остаться здесь со мной, — ответил Антуан на вопрос мальчика. — Я — твой отец; ты подчиняешься мне.
— Но я хочу уехать с мамой! — закричал смелый малыш.
— Постарайся быть разумным, — сказал Антуан. — Я не хочу снова наказывать тебя.
— Мама, я должен остаться?
Она кивнула, помня о многочисленной дворцовой охране и не желая рисковать здоровьем сына. Он был отважным и мог оказать сопротивление. Но он подчинится матери.
— Боюсь, что да.
Она прижала его к своей груди.
— Генрих, мой дорогой сын…
— О, мама… дорогая мама.
Жанна шепнула ему:
— Не забывай моих советов, дорогой. Будь всегда верен мне и моей религии.
— Клянусь, мама, — ответил он шепотом.
— Скоро все будет хорошо, и мы окажемся вместе.
— Да, мама.
— Но некоторое время мы поживем раздельно.
Он кивнул.
— Мой дорогой, никогда не ходи к мессе. Что бы они ни сделали… всегда отказывайся. Если ты уступишь им, ты перестанешь быть моим сыном.
— Я знаю, — сказал мальчик.
— Значит, ты будешь верным и сильным мой дорогой?
— Да, мама, я буду верным и сильным. Я — гугенот. Я никогда не забуду этого, что бы они ни делали. Я всегда буду помнить тебя и то, что со временем я окажусь рядом с тобой.
Расставание было грустным. Они снова и снова целовали друг друга. Антуан взволнованно наблюдал за ними. Он не хотел причинять боль им обоим. Он помнил о связывавших их отношениях. В случившемся виновата Жанна. Почему она не может стать католичкой? Тогда бы все наладилось.
Он вызвал с помощью колокольчика наставника Генриха; горько плачущего мальчика увели.
Антуан обратился к Жанне:
— Прошу тебя, не задерживайся здесь. Тебя собираются арестовать. Умоляю тебя, беги. Самый безопасный путь в Беарн лежит через Вендом. Там ты сможешь передохнуть в моем замке… но не оставайся в нем надолго. Это твой единственный шанс на спасение.
Жанна изумленно посмотрела на него.
— Но ты же на их стороне. Разве ты не должен задержать меня… арестовать?
— Уходи! — крикнул Антуан. — Уходи, прежде чем ты заставишь меня сделать это… как ты заставила меня сделать многое другое. Твой острый язычок невыносим. Не вынуждай меня…
— Бедный Антуан! — сказала она. — Это твой главный недостаток. Ты никогда не можешь решить, на чьей ты стороне.
Жанна в последний раз бросила взгляд на красивого, элегантного Антуана, одетого по последней моде. Она страдала от того, что по-прежнему любила его… даже теперь, когда он предал ее!
Она покинула Сент-Жермен и отправилась в парижскую гостиницу, где провела ночь, пока шли приготовления к ее отъезду в Беарн; под окном Жанны стояли гугеноты. Люди, получившие приказ арестовать ее, не смогли ничего сделать; она получила возможность выбраться из столицы.
Но ей не было суждено добраться до безопасного места: Де Гизы, заметив колебания Антуана, предложили ему дать указание гражданам Вендома арестовать Жанну по ее прибытии в город; братья быстро выведали у него, что Жанна собирается остановиться там перед утомительным путешествием на юг.
Проведя немало тяжелых дней в дороге, усталая Жанна прибыла в Вендом. Отдыхая в величественном замке, принадлежавшем предкам мужа, она готовилась к скорейшему продолжению переезда в Наварру.
Маленькая дочь Жанны, Катрин, была ей большим утешением. Четырехлетняя девочка, развитая не по годам, понимала, что мать страдает, и пыталась успокоить ее. Жанна чувствовала, что, если бы маленький Генрих находился при ней, она не слишком переживала бы из-за всего остального. Как она могла продолжать любить мужа, который предал ее подобным образом? Это была не быстротечная измена с Прекрасной Распутницей, не преходящая любовная связь. Ее она еще могла со временем простить. Но то, что он стал участником заговора, имевшего целью погубить ее, отнять королевство и даже подвергнуть опасности саму жизнь Жанны, было такой легкомысленной жестокостью, которую она запомнит навсегда.
Жанна отдыхала на кровати возле своей дочери, когда один из ее приближенных захотел поговорить с ней. К Жанне впустили мужественного гасконца, верного гугенота, готового с оружием в руках защищать королеву от любого числа врагов.
Он был сильно взволнован и обратился к Жанне, не тратя время на формальности.
— Мадам, извините за вторжение, но мы в серьезной опасности. Мы угодили в ловушку. Король Наварры приказал горожанам не выпускать нас из Вендома. Мы останемся пленниками до прибытия стражников, которые доставят нас назад в Париж.
Жанна закрыла глаза. Это было последним предательством. Ловушку подстроил человек, которого она любила; она шагнула в нее с закрытыми глазами — возможно, потому что во время беседы в Сент-Жермене она поверила, что в Антуане осталась доброта, что он действительно хочет помочь ей скрыться от его друзей.
Но правда заключалась в том, что ему не хватило мужества задержать ее там. Как только она скрылась из виду, он принял меры к тому, чтобы погубить ее.
— Каковы будут ваши приказы, мадам? — спросил гасконец.
Она покачала головой.
— Нам остается только ждать.
— На улицах полно стражников, мадам. Но, может быть, нам удастся прорваться.
