Виталий, красный как свекла, начал бормотать, что мне действительно будет лучше с Олиным братом.
– Не-е-е-ет! Я не хочу замуж за сумасшедшего! К которому к тому же не испытываю никаких чувств. Даже жалости. – У меня начиналась истерика с соплями и слезами. Масленый взгляд доктора и сжавшийся в комок муж не оставляли мне других вариантов.
Владимир Иванович быстро налил воды в стакан и бросился мне на помощь.
– Ну что вы, что вы… Вадим Палыч – не сумасшедший. Да, есть отклонения, но у кого их нет? – Он подозвал меня к огромному окну, выходящему в сад, и показал куда-то вправо, где в тени деревьев за столиком сидели двое и играли в шахматы. Одним из шахматистов был Вадик. Картина выглядела абсолютно идиллически. Ветви яблонь гнулись под тяжестью будущего урожая. Солнечные блики прыгали по одежде и волосам игроков. – Вот, посмотрите, нормальный же человек с виду! Между прочим, он тут нас всех в шахматы обыграл. У Николая Александровича сеть автозаправок выиграл! Что значит – математик и стратег! А вы говорите – сумасшедший!
Но при взгляде на мучителя я вспомнила день, когда все началось. Вспомнила свои эмоции на кладбище при созерцании собственной могилы, ужас, испытанный в маршрутке, которая везла меня по пустынным дворам, адски болезненный щипок за щеку, синяк от которого приходилось замазывать тональным кремом до сих пор. Ужас наших попыток убежать и спрятать дочку.
– НЕТ. Твердое нет. Больше даже не обсуждаем! Какие еще варианты, кроме предложенного?
Владимир Иванович залез в шкаф, достал бутылку коньяка, фужеры, разлил по пятьдесят граммов.
– Ну хорошо. Если вы отвергаете самый лучший… Хотя зря… Можно было попробовать. Ну не получится – развелись бы через пару лет. Получили бы хорошие отступные.
– НЕТ!
– Второй вариант более сомнительный…
– Говорите!
– Понимаете, Леночка, он одержим не вами как человеком, а тем образом, который создал себе в голове. Милая хрупкая блондинка с длинными волосами и голубыми глазами. Надо разрушить этот имидж. И, возможно, вы станете ему неинтересны. Ну и мы, со своей стороны, поддержим его медикаментами и сеансами психотерапии и гипноза. Конечно, я не прошу вас делать пластическую операцию, поменять внешность можно и более щадящими способами…
– Только и всего? Поменять имидж? Я готова!
Уже вечером того же дня я сидела в салоне красоты и объясняла оторопевшим мастерам, что именно мне нужно. На пол полетели пряди светлых волос, которые я отращивала и лелеяла столько лет. Когда на короткую стрижку начали наносить черную как смоль субстанцию, я уже не смогла смотреть на себя в зеркало и закрыла глаза.
А впереди еще ждал татуаж бровей и губ и полная смена гардероба. Зато фотография моего нового лица, высланная доктору, получила полное его одобрение.
После всех этих разительных и скоропалительных перемен в маме дочка неделю шарахалась и плакала при моих попытках обнять ее. На работе тоже начались проблемы: первый же полет в новом облике закончился полным фиаско – меня не выпустили пограничники, и пришлось в срочном порядке менять весь комплект документов, от паспортов до служебного пропуска и водительского удостоверения. Но все это была ерунда на фоне избавления от прежних неприятностей.
Через месяц мне снова позвонил Владимир Иванович. Сообщил, что Вадик прошел курс лечения, и предстоит самое важное. Наше с ним свидание. Чтобы он увидел меня в новом обличье и закрепил результат. Доктор давал гарантии, что все будет чинно и без эксцессов. И он будет сопровождать пациента. Ну а мне предлагает взять с собой мужа. Рекомендовал одеться поскромнее, а вести себя поразвязнее. И почаще ругаться матом. В общем, вжиться в роль хабалки.
Встречу назначили в ресторане. Вадик был бледен. Увидев меня с короткой черной стрижкой и бровями а-ля Волочкова, чуть не упал в обморок и попытался закатить мне скандал, причем одновременно, но был решительно остановлен Владимиром Ивановичем. Доктор же, наоборот, вел себя уверенно и властно. Как только уселись за стол, стал развлекать нас похабными анекдотами, а я, помня его рекомендации, ржала на весь зал, как лошадь. Олин брат, не понимая происходящего, смотрел большими глазами и все сильнее вжимался в стул.
Под конец ужина, после напоминания врача, он встал, откашлялся. И тихим голосом попросил у нас с мужем извинений за произошедшее. В подкрепление своих слов вручил Виталию ключи и документы на «Порш Кайенн», а мне – бархатную коробку с колье и черный бумажный пакет с тиснением «Manzari Gold», в глубине которого угадывалось что-то меховое и крайне дорогое. Уже на прощание я поймала взгляд своего бывшего ухажера. Взгляд был пустой и незаинтересованный. И даже какой-то брезгливый.
Слава богу! Сработало!
И началась мирная жизнь. Шубка из соболя, которая и была в черном пакете, зимой оказалась просто незаменима. Колье же мы решили продать. И на вырученные деньги сделали ремонт в квартире. Мой муж, правильно истолковав слова доктора при первой встрече, – взялся за ум. Привел себя в порядок. Занялся английским языком. Достал из дальнего ящика диплом об окончании университета – и устроился на другую работу. В представительство американской компании. Совсем уже с другим окладом и перспективами.
Имидж жгучей брюнетки я оставила. Ну не менять же документы по второму разу? Правда, матом так и не научилась ругаться.
У Вадика мозги тоже встали на место. Подлечившись, он все-таки выиграл выборы и с двойной энергией начал работать в Госдуме. Не проходило и месяца, как я натыкалась на знакомое лицо в новостях. Серьезным и уверенным тоном мой бывший друг вещал про новые законопроекты, инициатором которых он являлся. Где-то за его плечом мелькала физиономия соратника, нашего бывшего физрука.
Ольга с детьми и мужем приехали в Москву на весенних пасхальных каникулах. И наконец после пятнадцати лет разлуки я встретилась с подругой. Мы гуляли по городу, который она уже почти забыла, катались на кораблике по Москве-реке, любовались панорамой со смотровой площадки Останкинской башни. Ее сыновья, все как один, очаровались моей дочкой. И теперь у Ани есть аж пять женихов во Франции. И все – аристократы. Выбирай любого!
Летом наша семья собирается в долину реки Луары с ответным визитом. Оля клятвенно заверила, что Вадима в это время там не будет. Да, впрочем, у него в личной жизни тоже все наладилось. Из рассказа подруги я поняла, что он все же развелся с поющими трусами и сейчас встречается с какой-то шведской супермоделью. И все у них серьезно. Ну и слава богу. Я перекрестилась и вечером отметили с мужем это событие бутылочкой хорошего шампанского.
И вот мой последний рейс перед отпуском. Мысли уже далеко от работы. Чемоданы сложены, билеты в Париж куплены. После этого ночного Мюнхена я отдам форму в химчистку и забуду про нее на месяц. Осталось потерпеть чуть-чуть. Я натягиваю улыбку и приветствую первых пассажиров, заходящих к нам в самолет. Они идут и идут по телетрапу, поток все гуще, я еле успеваю здороваться и сортировать их по посадочным талонам. В какой-то момент я поднимаю голову к следующему пассажиру и замираю от шока. Передо мной стоит… Вадик. В костюме, с депутатским значком на лацкане. А в руках то, что пугает меня до одури. Большой букет белых роз. О господи… Мельком смотрю на дату в посадочном талоне. Как я могла забыть? Сегодня же двенадцатое июля. Но как Вадим оказался здесь? Что за совпадение? На автомате пропускаю его в бизнес-класс, а сама стучу зубами и готовлюсь упасть в обморок. Посадка закончена. Двери закрыты. Мне как-то надо заставить себя зайти в салон. А хочется быстро открыть дверь, выскочить из самолета – и пусть летят без меня.
