Авдеев повернулся к Золотову:
– Павел Яковлевич, вместе с участковым осмотрите участок Маханова. Я буду здесь.
– Хорошо, товарищ майор.
Эксперт и участковый пошли к крыльцу.
Коробова отправили за Пашкой-Пескарем. Авдеев подробно его опросил. Пашка отвечал подробно, но больше, чем до этого, сказать не мог.
Коробов настаивал на осмотре дома Рылова. Тот тоже объявился после прибытия оперативной группы – весть о пропаже Маханова облетела деревню мгновенно. Пришел и дядя Николая, Степан. Начала собираться толпа.
Майор Авдеев расспросил сначала Степана Маханова, потом взялся за Рылова:
– Что-то у вас, товарищ агент по снабжению, вид усталый. Не спали ночь?
– Почему же, спал. А вид? Нездоровится что-то, может, простыл – искупался вчера.
– Да чего простывать-то, вечером тепло было, – возразил Семен.
– У каждого свой организм, – недовольно отозвался Рылов.
Авдеев прищурился:
– А скажите, Мирон Авдеевич, вчера к вам гости не приходили?
Вопрос был неожиданным для всех.
Рылов как будто был готов к нему. Он умело изобразил удивление:
– О каких гостях вы говорите, товарищ майор? Ко мне никто не приезжал, откуда? Если кто когда и приезжал, то все видели. У нас тут ничего не утаишь.
Начальник отделения кивнул:
– Это так. А сами вы лодкой ближе к полуночи не пользовались?
– Да что вы, товарищ майор! Куда плавать-то? Я, как только недомогание почувствовал, сразу спать лег.
– Может, слышали что на реке?
– Нет, ничего не слышал.
– Вы сейчас домой?
– Да, отпросился у товарища Тетерина. Выпью лекарство да отлежусь денек.
– Значит, дома будете?
– Да. Зайти желаете?
– Посмотрим.
– Заходите, я гостям всегда рад, да вот только никто ко мне не ходит. Чем-то я не угодил людям, а чем – понять не могу. Так я дома буду, дверь оставлю открытой. Будет нужда – милости просим.
Рылов кивнул и направился к своему дому.
Как только он ушел, Коробов присел и стал разглядывать отпечаток сапог Рылова.
Майор усмехнулся:
– Местный следопыт?
Парторг ответил:
– Друг детства пропавшего Маханова. Рылова на дух не переносит. Просил осмотреть его хату.
– Это неплохо, что человек проявляет рвение. Побольше бы нам таких помощников.
– Все полезно в меру. А Семен иной раз такое выкинет, что подумаешь, лучше бы был, как Рылов, – незаметным.
– Это его, Рылова, сына репрессировали?
– Да.
– Сам злобу на советскую власть затаил?
– Отчасти это проявляется.
Из калитки вышел эксперт:
– Осмотрели, Владимир Александрович.
– Есть что-нибудь интересное?
– След один, отличный от других, больше ничего, да и немудрено – похороны были, сколько людей прошло! Но один след есть. Его явно неместный оставил. Пойду к реке.
– Тебе кого-нибудь в помощники дать?
Эксперт посмотрел на Пашку-Пескаря, сидевшего поодаль на бревне:
– Не надо, обойдусь.
– Ну дело твое. Работай, Павел Яковлевич.
Эксперт ушел.
Кулько и майор закурили. В это время прибежал сын писаря.
– Товарищ майор Авдеев?
– Да, а что?
– Вам срочно надо прийти в совет.
– Что случилось?
– Вас к телефону вызывают – начальник областного Управления Наркомата государственной безопасности.
Кулько присвистнул:
– Ух ты, из Управления НКВД по области? Это серьезно, Владимир Александрович.
Но тот уже не слышал – спешил в здание конторы.
Глава четвертая
В субботу, 21 июня, майор ГБ Петр Анатольевич Платов выехал на объект «Сосны». Тридцать километров «Эмка» Платова прошла за полчаса. С шоссе вышла на второстепенную дорогу, проехала еще пять километров по лесу и, миновав КПП, остановилась во дворе главного корпуса.
Корпусов было всего два: один производственный, другой жилой, для персонала конструкторского бюро. Семьи сотрудников проживали в Москве, а их самих в последнее время отпускали домой очень редко, только по уважительным причинам.
Навстречу прибывшим спешил капитан госбезопасности Ройман. Он успел подскочить к машине до того, как вышел Платов, услужливо распахнул дверку:
– Здравия желаю, товарищ майор!
– Приветствую, Леонид Львович. – Платов потянулся: – Хорошо у вас здесь. Сосновый лес, природа, прямо как в санатории.
– Так в этом ваша заслуга, Петр Анатольевич.
– Не преувеличивай и не лебези, капитан, не люблю я этого.
– Так я же с уважением, почему «лебези»? Обидно.
Платов улыбнулся:
– Ладно, докладывай, что у вас тут, мне еще к товарищу Берии надо до ужина успеть.
Капитан скривился, как от зубной боли:
– У нас, товарищ майор, как бы это сказать, – ЧП!
– Чего? – Платов посмотрел на начальника объекта. – Ты чего мямлишь? Говори, что произошло?
– Да пока ничего страшного. Ведущий конструктор Маханов не вернулся вовремя.
Планов смотрел на Роймана:
– В смысле не вернулся. А куда он выезжал?
– Домой, в Москву.
– На каком основании?
– Подал заявление – по личным, так сказать, мотивам.
– Дальше.
– А вы разве не знаете?
– Ройман, стал бы я тебя спрашивать, если бы знал?
– Ну, Гриневский, обманул.
– Да в чем дело, доложишь ты наконец или нет?
– Пройдемте ко мне в кабинет.
Они зашли в главный корпус, на первом этаже которого находился просторный кабинет Роймана. Здесь стоял стол, обитый зеленым сукном, такие же с зеленой обивкой стулья, посреди стола возвышалась стопка бумаги, в шкафу у стены – сейф и стеллаж с полками. На окнах – строгие темные шторы.
Платов сел на место начальника бюро, капитану пришлось устраиваться напротив, там, где обычно сидели сотрудники.
– Так в чем дело, капитан? – повторил свой вопрос Платов.
– У Маханова умер отец, телеграмму он получил поздно вечером, когда уже был дома. Как говорит главный конструктор, Николай Иванович пытался дозвониться до меня, чтобы отпроситься на похороны, но не смог, хотя я постоянно на связи. Видимо, знал, что не отпущу. А главный конструктор, Гриневский, сказал ему: «Езжай, только туда и обратно».
