Он поднял валявшуюся рядом толстую палку – нужна опора, голова сильно кружится. Сделал несколько шагов. Страшно хотелось пить.
Маханов нашел ручей, жадно припал к воде.
И двинулся по балке, на запад, к лесу.
Выбрался по пологому склону и увидел невдалеке Олевск. Правда, путь к городу преграждала река. В данном случае, из-за состояния Николая это могло стать непреодолимой преградой. Однако не поворачивать же назад!
Но ему повезло. Николай увидел на песчаном берегу две лодки с веслами. Кто на них переплывал реку, и куда делись хозяева, – неизвестно, но ничего, в обиде не будут, хватит им и одной лодки.
Греб с трудом. Пока переплыл реку, сил почти не осталось.
Вышел к окраине. Залаяли собаки. Молодой женский голос осадил одну из них:
– Буран! Место!
Уже начинало темнеть – Маханов увидел только силуэт, но вот голос показался знакомым.
– Кто здесь? – спросила женщина.
– Клава?
– Ну – Клава, а ты кто такой? Бродяга?
– Почти. Я твой попутчик из города, помнишь? Был на похоронах отца.
– Николай? Инженер?
– Я.
– О господи, а чего у плетня-то, почему не с улицы?
– Не смог. Мне помощь нужна, Клава.
В этот момент силы окончательно оставили Маханова, и он упал в траву.
– Боже ж ты мой. Да что это с тобой, Николай?
Женщина скинула железные обручи с калитки, выскочила к берегу. Увидела лежащего без сознания, окровавленного, в разорванной рубахе и грязных штанах того самого, когда-то лощеного попутчика, которого безуспешно пыталась пригласить в гости.
Около нее терся Буран, от запаха крови шерсть вздыбилась, он тихо, но угрожающе рычал.
– А ну, фу, Буран, иди на место!
Пес нехотя отошел.
Клавдия взвалила на себя Маханова.
– Вот черт, тяжелый-то какой, а с виду худой.
Она затащила его в хату. Уложила на кровать в сенях – кто знает, что случилось с московским гостем: то ли бежал от кого-то, то ли на него напали, а может, и под бомбежку угодил – перестраховаться не помешает. То, что в хате появился мужик, у соседей удивления не вызовет. Здесь мужики часто бывают. Но не в таком состоянии.
Она зажгла керосиновую лампу, стянула с Маханова штаны, рубаху, туфли, носки. Он застонал, пришел в себя.
Женщина закусила губу: что же делать? Она не врач, не фельдшер, не медсестра и даже не санитарка. Куда бежать? Не дай бог помрет, вот будет история. Доказывай потом, что сам. И принесла же его нелегкая! Тогда – зачем тащила? Бросила бы за плетнем и все дела. Ан, не смогла. Значит, надо что-то делать.
Она осмотрела рану. Нет, тут без доктора не обойтись. И где его теперь искать? От районной больницы остались одни развалины. Бомба накрыла всех – и персонал, и больных.
Она хлопнула себя по лбу: «Как же я о бабке Варваре-то забыла? Она и аборты втихаря делает, и роды принимает. И от хворей разных лечит, правда, все больше стариков да старух. Надо к ней. Она не выдаст».
Накрыв Маханова легким одеялом, Клавдия вышла на улицу. Самолетов не слышно, и то хорошо. На сегодня отлетались. Идти ей было недалеко – всего один квартал.
Глава шестая
Самолет с Платовым, с группой Шелестова, с захваченным полковником Абвера Вильгельмом Вайсманом и молодой женщиной благополучно приземлился на секретном подмосковном аэродроме. Там ожидал конвой, который тут же увез Вайсмана.
Платов отвел в сторону Шелестова:
– И что прикажешь делать с Лидией Александровной? Зачем ты притащил ее на полевой аэродром? Я, конечно, понимаю, симпатия, возможно, даже любовь, но офицеры твоей группы, Максим Андреевич, не имеют на это право.
– Прикажите отправить Лидию Александровну обратно в Минск. Пусть дальше детишек учит.
– А ты не подумал, какой будет на это реакция товарища Берии? Твою Лидию Александровну немедленно изолируют – она слишком много узнала.
– Но, Петр Анатольевич, может, как-то удастся решить этот вопрос?
– Решить, – передразнил Шелестова Платов, – думать надо головой, а не тем, что ниже спины. И что теперь? Даже не представляю, как докладывать товарищу Берии.
– Как есть, так и доложите. Майор Шелестов проявил своеволие – захватил с собой женщин, одна из которых погибла при прорыве на аэродром. А вторая вела бой против немцев вместе с членами группы.
– Ты о чем это сейчас? Кто бой вела? Эта, хрупкая?
– Она только с виду хрупкая. Мои слова могут подтвердить и Буторин, и Коган, и Сосновский.
Последний услышал разговор, поскольку находился ближе всех, кашлянул:
– Извините, товарищ майор госбезопасности, что вмешиваюсь, но Максим сказал правду: Лидия Александровна дралась вместе с нами. И еще… мы все принимали решение освободить Ингу и Лидию из тюрьмы, так сказать коллегиально.
Платов подозрительно посмотрел на офицеров:
– Первое задание и – уже круговая порука?
– Никакой поруки, говорю, как есть. Ребята подтвердят.
– Ну, не знаю. Ничего обещать не могу. Как решит товарищ Берия, так и будет. Вы пока побудьте здесь, подойдет «ЗиС». А я – на командный пункт, доложу о нашем возвращении. Потом сообщу решение Лаврентия Павловича по поводу Лидии Александровны.
Он направился к командному пункту, который находился в лесу, недалеко от пункта управления полетами.
С Берией связались не сразу, пришлось ждать.
Наконец заместитель председателя Совета народный комиссаров ответил:
– Слушаю.
– Это Платов, товарищ генеральный комиссар.
– Петр Анатольевич? Вернулся?
– Так точно, сейчас нахожусь на подмосковном военном аэродроме.
– Вайсман?
– Полковник Абвера, Вильгельм Вайсман со мной, вернее – с группой Шелестова.
– Смогли все-таки?
– Так точно.
– Молодцы, ничего не скажешь! Признаюсь, я не особо надеялся на успешный исход операции, но ты проявил незаурядное мужество. Лететь в район боевых действий – это не по Москве прогуляться. Ожидайте спецконвой, он заберет полковника. После этого группе прибыть на секретную дачу, тебя жду у себя в кабинете!
– Есть, товарищ генеральный комиссар, вот только…
Берия повысил голос:
– Что еще, майор?
– Понимаете, группа Шелестова вышла на аэродром Берестова с женщиной.
Берия удивился:
– С какой женщиной?
– Это жена одного офицера, который был задержан в Берестове по подозрению в измене, но скончался в изоляторе. Были арестованы его жена и приехавшая поддержать ее сестра из Минска. Жена офицера погибла, а сестру спасли люди Шелестова.
