Коган ответил:
– А ты не ломай голову, командир. Будет у нас база в Олевске.
Шелестов внимательно посмотрел на товарища:
– Что ты имеешь в виду, капитан?
– Наши личные дела товарищи из НКГБ проверяли тщательно, но все о нас узнать все равно не смогли.
– Говори понятнее.
– Ты знаешь, что у меня жена – уроженка Николаева – как ни странно, не репрессирована.
– И что?
– А то, что у моей жены есть родственница в небольшом городке Украинского Полесья, называемого Олевском.
– Родственница?
– Угу! Двоюродная сестра, Анастасия Владимировна Степко, проживающая по адресу: Олевск, улица Чистая, 10. А по соседству с ней живет ее отец Яков Михайлович Сабаров. У сестры и у ее отца свои хаты, дворы – все как положено. Анастасии сорок два года, отцу шестьдесят пять. Мы с женой Людмилой как-то гостили у них, когда я служил следователем в Управлении НКВД по Псковской области. Яков Михайлович тогда был выслан в Сибирь, а Анастасия два года как похоронила мужа.
Шелестов прервал Когана:
– Погоди, Боря, ты хочешь сказать, что знаешь райцентр?
– И не только Олевск. Бывал я и в деревне Горбино. Ездили туда за мукой.
– Почему Платову ничего не сказал?
– А зачем? Нам поставлена задача – действовать по обстановке, вот и будем действовать, как приказывает начальство. Зачем открывать свои карты раньше времени? Они бы сразу начали проверку родственников. А оно нам надо?
Шелестов кивнул:
– Продолжай! За что лес-то валил твой дядюшка?
– Не мой – жены.
– А это не одно и то же?
– Не совсем. А сидел гражданин Сабаров, убежденный большевик, активист, участник Гражданской войны на стороне красных, за то, что рассказал кому-то на работе анекдот про товарища Буденного. На него тут же донос состряпали. Ну, и дали убежденному большевику четыре года лагерей. Впрочем, он как был, так и остался большевиком. Вот только на работу после отсидки долго устроиться не мог. Пенсии не дали. И только когда я помог, еще до своего ареста, пристроили Михалыча на работу в колхоз. Анастасия пенсию по инвалидности получает – хромая она. Хата их, как сейчас помню, недалеко от центра, на второй от реки Терев улице. Хоть и центр, а место тихое, да и вообще Олевск – совсем небольшой городок. Там восточная часть – промышленная, центр – административный, а запад – спокойный, уютный такой, тихий. Так что мы вполне можем остановиться у кого-то из них. И с транспортом вопрос решим. У Михалыча должна быть лошадь, в колхозе давали. А там глядишь – и машиной разживемся. Не все так плохо, командир.
Шелестов улыбнулся:
– Это совсем другое дело, Боря. Повезло нам. Осталось ничего – найти товарища Маханова и доставить в Москву. Еще бы кто подбросил адресок, где отсиживается этот Маханов. Может, твои родственники знают?
– Это родственники жены, – упрямо поправлял Шелестова Коган, – в этом они вряд ли помогут.
– Вот и говорю, задача: иди туда – не знаю куда, найди то – не знаю, что.
– Найдем, командир. Главное – база. А на месте обстановка прояснится. Начать, думаю, следует с тщательного осмотра места засады.
– Там стреляли только диверсанты и Маханов. А точку поставил немецкий летчик. Знал бы он, что наделал.
– Хоть один немец что-то для нас сделал.
– Место осмотрим, но там уже работали опытные оперативники.
– Кто знает, как они работали. Может, с оглядкой на небо – как бы не попасть под очередной «мессер». Они искали тело. А мы прикинем, куда мог податься, возможно, раненый Маханов. Там особых путей и не было. Только бы успеть выполнить задание до прихода немцев.
Шелестов повысил голос:
– Ты даже не заикайся об этом.
– Ну ты еще скажи, что Красная армия вот-вот остановит врага и погонит его обратно до самого Берлина. Мы же с тобой прекрасно знаем: не будет этого. Пока мобилизация не пройдет, промышленность не перестроится. А это – время. Я только «за», чтобы наши разбили немцев, но в данных условиях это нереально. Война затянется надолго, Максим, и давай не будем успокаивать друг друга.
– Ладно. О родственниках никому ни слова. Тем более – Платову. Ему вообще этого знать не следует.
– Конечно, командир.
– Давай всех сюда, надо хоть какой-то план составить.
Офицеры собрались в гостиной. Всем было ясно: если Маханов не погиб от контузии и ран, то дорога у него была одна. Вот только пересекала эту дорогу на Олевск река Терев. Раненому человеку даже такую небольшую реку не переплыть. Только на лодке или на плоту. Отсюда решение: проверить место выхода к реке по нескольким направлениям, исключая основную дорогу. По ней Маханов не пошел бы точно. Это было вполне по силам особой группе.
Совещание закончили в 15.20. А через десять минут на дачу въехали «Паккард» и два «ЗиСа». В гостиную вошел сам Берия.
Офицеры этого не ожидали – встали по стойке «смирно».
– Садитесь! – разрешил заместитель председателя Совета народных комиссаров. – Удивил?
Ответил, как старший, Шелестов:
– Так точно, товарищ генеральный комиссар.
– Вижу. Платов поставил вам задачу? Какие есть предложения?
Шелестов поднялся:
– У нас отработан предварительный план.
– Излагайте.
Шелестов доложил. Берия и Платов внимательно выслушали.
Генеральный комиссар немного помолчал, потом поправил пенсне:
– Что ж, решение, похоже, единственно верное в сложившейся ситуации. У меня вопрос: где группа собирается укрыться в Олевске?
Шелестов кивнул на Платова:
– Товарищ майор ГБ сообщил, что в связи с эвакуацией в райцентре освободилось много домов. Найдем какую-нибудь неприметную хату.
Берия кивнул:
– Во время работы – предельная бдительность и осторожность. Успешное выполнение первого задания показало, что вам это по силам.
Он посмотрел в глаза Шелестову, от чего майор почувствовал себя неловко.
– Насчет Лидии Александровны Давыдовой. Что ты так сморишь, Максим Андреевич? Уж не хочешь ли сказать, что не знаешь фамилии своей дамы?
– Не знаю, Лаврентий Павлович.
– Странно. Должен был знать. Так вот, специально для тебя, майор. Давыдова в полной безопасности, устроена подсобной работницей на секретном объекте. Ей определено денежное и продовольственное довольствие. Отдельное жилое помещение, начальник объекта лично предупрежден о пресечении любых инцидентов, касающихся этой женщины. Но, сам понимаешь, это будет продолжаться ровно столько, сколько ты и твоя группа будете выполнять задания Родины. Провал или измена неминуемо приведут к негативным последствиям для всех ваших родственников. Это не прихоть, а суровая необходимость.
