Лагерь жил своей жизнью. Иногда приезжали подводы с припасами. Происходило это чаще всего ночью, когда немцы предпочитали отдыхать. У них, педантов, все шло по графику, все было расписано по часам. И ломался установленный порядок только там, где они сталкивались с разрозненными частями и подразделениями Красной армии, в большинстве случаев пробивавшимися к своим через линию фронта.
8 июля на базе обозначилось интенсивное движение.
Шелестов вышел в штабной отсек, когда там находился один командир отряда:
– Что произошло, Матвей Григорьевич?
Зубарев оторвался от карты, посмотрел на майора:
– Ночью к нам вышла разведка стрелкового батальона, точнее… уже роты. Сейчас это подразделение в семи километрах от нашей базы. Отправляем группу им навстречу. Так что, майор, скоро красноармейцы будут здесь. А дальше… сами прекрасно знаете, что дальше.
– Почему роты? Прорывался, насколько мне известно, батальон.
– Не знаю, разведчики доложили, что их послал капитан Дуганов, это командир первой стрелковой роты, которая шла авангардом. Батальон в наших условиях, когда тропа иногда теснится болотами с обеих сторон, может продвигаться по отделению, где-то сходясь во взводы, максимум в роту. Понятно, что при этом он растянется на километры. Возможно, позже подойдут и другие подразделения, но пока и роты для решения вашей задачи достаточно. Подробности узнаем у ротного.
Стрелковая рота числом в сорок человек с четырьмя офицерами вышла на базу к обеду. На месте подразделение встретил сам Зубарев. Он и провел ротного в блиндаж. Там, капитан Дуганов напился воды, жадно закурил.
Из-за полога вышел Шелестов. Ротный спросил у Зубарева:
– А это кто?
– Это человек, о котором вы узнаете позже, а сейчас доложите, где остальные подразделения батальона.
Капитан зло сплюнул на земляной пол:
– Нет остальных подразделений.
– Как это? – спросил Зубарев.
– А так. Под Маховкой мы вышли в поле. Подошел штаб, вторая и третья роты. Решили устроить большой привал. Только начали маскироваться – налетели «Юнкерсы». В результате бомбежки батальон понес незначительные потери. Тут от деревни вышли их танки и пехота. Ударили во фланг батальона. А у нас всего три пушки сорок пятого калибра. Моя рота встала у тропы, ближней к базе. Приняли бой. Немцы силами до батальона пехоты с ротой танков «Т-3» и мотоциклетными взводами уничтожили штаб и две наши роты, у меня выбили целый взвод. Мы дрались до последнего. Если бы только одна пехота да мотоциклы – отбились бы, но против танков не попрешь! Сожгли четыре штуки. Комбат через посыльного, еще когда штаб вел бой вместе со второй ротой, передал мне приказ: выйти из боя и следовать к базе объекта «Звезда», то есть к вам. Знали бы вы, подполковник, – капитан видел шпалы на петлицах первого секретаря райкома, командира партизанского отряда, – каково мне было уводить людей, когда рядом погибали товарищи. Но не выполнить приказ я не мог. Отошли мы где-то на километр, тут стрельба в поле прекратилась, а в небе появились «Хенкели», девять бомбардировщиков. После их налета вряд ли кто уцелел, хотя, может, кто и спрятался в лесу.
Зубарев покачал головой:
– Вряд ли, капитан. Как ни тяжело это говорить, но, остановившись в поле, комбат поставил себя в очень невыгодное положение. Это поле только от Маховки имеет твердую почву. В других местах оно окружено болотами, которые начинаются сразу же за узкой лесополосой, на картах это указано. Так что, если кто и пошел в лес, то угодил в болото.
Капитан докурил одну папиросу, взялся за вторую. Глядя на него, Зубарев выложил на стол целую пачку.
– Но почему комбат отдал приказ одной роте идти сюда, когда люди, как воздух, нужны были там в поле? – удивился ротный.
– Потому, что он знал то, чего не знаете вы, капитан Дуганов.
Гость с недоумением посмотрел на командира партизанского отряда:
– И чего это я не знаю?
– Об этом позже.
– Нет, подполковник, давайте сейчас, я требую!
– Требовать, капитан, будете в другом месте. Не спешите. Сейчас вас отведут в баньку, отдохните с дороги. За личный состав не беспокойтесь. Их разместят, накормят, напоят, дадут возможность прийти в себя. Раненых осмотрит фельдшер.
– Но, подполковник…
– Все, – повысил голос Зубарев, – согласно приказу командующего фронтом, вы поступаете в мое распоряжение.
– Есть следовать на отдых, – нехотя ответил Дуганов.
– Папиросы можно забрать.
– Дайте лучше махры, слабоват ваш «Казбек».
– Заместитель по снабжению выдаст. Он ждет вас на улице. В случае необходимости я вас вызову, пока свободны.
– Эх, Виктор Палыч, Виктор Палыч… да чего уж теперь?
Махнув рукой, капитан вышел из блиндажа.
Шелестов, прикурил папиросу:
– Хреново ему сейчас.
– Да, это заметно.
– Интересно, кого он называл Виктором Палычем?
– Командира батальона, майора Щербатого.
– Понятно. Потребуется время, чтобы офицеры и бойцы роты пришли в себя, а нам его терять нельзя.
– Что-нибудь придумаем. Главное, надо сообщить в Центр о выходе в лагерь армейского подразделения.
– Откуда у Маховки немецкие танки?
Зубарев вздохнул:
– Скорее всего подразделения были переброшены с фронта или из резерва. Немцы узнали о прорыве, вот и решили ударить. А тут это чертово поле. Его нашим надо было пройти как можно быстрее.
– Почему комбат не сделал этого? У него же была карта, где указаны болота?
Зубарев сказал:
– Боюсь, майор, мы этого уже не узнаем никогда.
Он вызвал связиста.
В Москву ушла шифрограмма:
«Зубр – Центру. На базу вышла с. р. 40 чел. Моральное состояние тяжелое. Требуется время привести в б. г. Гр. и М. в порядке. Жду указаний. Зубр».
Ответ пришел в 21.20:
«Центр – Зубру. Времени на раскачку нет. Ком. роты сутки на приведение подразделения в б. г. 10-го числа начать эвакуацию. Для ком. роты – это личный приказ т. Б. Маршрут в пакете, вчера доставлен из Г. Вскрыть разрешаю. Центр».
Командир партизанского отряда передал радиограмму Шелестову.
– Так, 10-е число. Что это у нас?
– Четверг.
– Вскрывайте пакет, товарищ Зубарев.
– Да, майор.
Командир отряда достал из сейфа пакет с тремя печатями без единой надписи, вскрыл в присутствии Шелестова. Там была карта и пояснительная записка, в которой говорилось, что группа с Махановым в сопровождении армейского подразделения должна выйти к линии фронта в квадрате… на стыке двух германских дивизий, пройти до пункта А названного квадрата, оттуда сигнал – три красные ракеты – и прорыв. Он будет поддержан подразделениями советской стрелковой дивизии. Дальше шли подробности.
