Энджи не могла дышать. Кожу покалывало от жара под плотной формой.
– Прекрасно, – проговорила она, – я сдам образец.
Транквада не стала медлить. Она открыла пластмассовый контейнер, надела перчатки, вынула из стерильной упаковки щечный тампон и встала. Энджи открыла рот, глядя на Петриковски, пока Транквада мягко потерла и покрутила стерильный тампон о ее щеку изнутри. Пять-десять секунд – стандартное время, чтобы клетки слизистой попали на кончик тампона, Энджи все это знала. Только сейчас она была, так сказать, по другую сторону допросного стола, хоть и в полицейской форме.
– Я даже думала, может, вы протез носите, – разговорилась Транквада, осторожно извлекая палочку с соскобом изо рта Энджи, стараясь не коснуться губ и зубов. Тампон отправился в специальный конверт. – Вдруг вы лишились ноги в детстве – ну, при несчастном случае на воде или при крушении самолета над океаном, и вот стопу наконец прибило к берегу…
Энджи вытерла губы, показавшиеся ей сухими.
– Сколько кроссовка пробыла в воде? – спросила она.
– Трудно сказать, там жировоск. Это…
– Я знаю, что такое жировоск, – перебила Энджи.
Транквада кивнула.
– В общем, благодаря жировоску сохранилась ДНК, но из-за него антрополог пока не может точно сказать, сколько кости пробыли в воде. Однако такая модель кроссовок выпускалась только с восемьдесят четвертого по восемьдесят шестой; возможно, нога находилась в воде с того времени.
– Возраст ребенка?
– Около четырех лет. И никаких следов механического отделения стопы.
Энджи потерла лоб. Восемьдесят шестой… Четыре года… В этом возрасте ее оставили в «ангельской колыбели».
– Вы уверены, что не помните эти кроссовки? – спросил вдруг Петриковски.
– Уверена, – тихо ответила Энджи, судорожно осмысливая возможную новость о своем прошлом. – А как вы связали ДНК неизвестной из Сент-Питерс со мной?
– Детектив Войт указал в запросе детали вашего удочерения и данные приемных родителей, – отозвалась Транквада.
«Значит, я все эти годы находилась в базе данных, ожидая совпадения ДНК…»
– А вы вообще что-нибудь помните из своего детства до эпизода с «ангельской колыбелью»? – не отставал Петриковски.
Энджи яростно глянула на «маунти»:
– Ничего абсолютно, я же вам сказала!
Не считая галлюцинаций в виде светящейся девочки в розовом платьице и странных фраз. И вдруг будто молния сверкнула в темноте: Алекс, ее университетский преподаватель и практикующий психотерапевт, предположил, что девочка в розовом может быть проекцией самой Энджи, подсознательной попыткой разбудить подавленные воспоминания, ее детской личностью, пытающейся пробиться в настоящее, но что, если это воспоминание о сестре? Неупокоенный призрачный двойник просит помощи, чтобы чудовищное злодеяние не осталось неотмщенным?
Сестра-близнец…
Сердце сделало перебой: старенький Кен Лау из «Розовой жемчужины» говорил, что его бабушка видела бегущую женщину с ребенком, усаженным на бедро, но ведь старуха смотрела в окно, до половины закрытое занавесками! Что, если другую девочку тянули за руку по заснеженной улице?
«А-а-а, котки два… Жили-были два котенка…
Утекай, утекай! Беги, беги!
Вскакуй до шродка, шибко! Забирайся сюда!»
Крики…
Энджи вдруг замутило – она с трудом отдышалась.
– Вы пытались найти своих биологических родителей, миз Паллорино? А может, на вас выходили какие-нибудь родственники?
– Я всего несколько недель назад узнала о том, что была подкидышем из «ангельской колыбели», – медленно произнесла Энджи. – На меня никогда никто не выходил, как вы выражаетесь, и я только-только начала поиски родных.
– Насколько я понял со слов вдовы детектива Войта, вы увезли файлы по делу неизвестной из «ангельской колыбели» вместе с приобщенными вещдоками, которые Войт забрал из архива, – сказал Петриковски.
Внутри у Энджи точно лег камень. Она с вызовом поглядела «маунти» в глаза:
– Да, я забрала материалы по своему делу.
– Королевская канадская полиция требует отдать нам все материалы и вещественные доказательства. Мы вновь открываем дело об «ангельской колыбели» в свете вновь вскрывшихся обстоятельств – обнаружения детской стопы с совпадающей ДНК.
Энджи вздрогнула от адреналина и противоречивых эмоций. Конечно, она хотела, чтобы немалые ресурсы канадской полиции были направлены на раскрытие загадки плававшей в океане детской ножки и установление того, что произошло у «ангельской колыбели». Но она не желала, чтобы ее личное расследование подрубили на корню: она не могла вынести мысли, что и здесь ее отодвинут, исключат. Она смерила взглядом детектива Петриковски, отметив его хладнокровную, классическую манеру копа с демонстративным отсутствием эмоций и сочувствия.
– Я хочу участвовать, – проговорила она.
Его взгляд скользнул по ее форме, после чего «маунти» снова посмотрел ей в глаза.
– Я детектив полиции Виктории, – продолжала Паллорино, – отдел расследований сексуальных преступлений. На нынешней должности я временно.
И она сразу возненавидела себя за то, что унизилась до объяснений.
– Пока это расследование канадской полиции, мэм. Как жертву преступления, мы, конечно, будем держать вас в курсе…
– Я не жертва, – Энджи подалась вперед, впившись взглядом в Петриковски. – Давайте сразу определимся, детектив: максимум потерпевшая. Это альфа и омега работы отдела расследований сексуальных преступлений. – Она замолчала, ожидая, когда «маунти» сморгнет. – Мы не называем потерпевших жертвами, не взваливаем на них моральную тяжесть, приклеив такой ярлык. Хотя вы же никогда не расследовали преступлений на сексуальной почве и не работали с изнасилованными, верно?
Петриковски двинулся на стуле. Транквада, похоже, боялась шевельнуться. «Маунти» выдержал взгляд Энджи и достал из кармана визитку.
– Повторяю, канадская полиция будет держать вас в курсе расследования. А отдел идентификации сообщит вам результаты анализа вашего соскоба через четыре-пять дней. Звоните в любое время, если возникнут вопросы или вы вспомните что-то об «ангельской колыбели» или раннем детстве. – Он пододвинул карточку по столу к Энджи. – Когда у меня возникнут вопросы, я позвоню вам. А теперь, если вы вернете нам материалы дела, мы с миз Транквадой успеем вернуться в Большой Ванкувер, прежде чем уйдет последний паром.
– Коробки не здесь, – Энджи встала. – И мне нужно возвращаться на рабочее место. Я привезу их через пару дней, можете забрать.
Главное – выиграть время. Сколько она сможет сдерживать этого «маунти»? Успеет ли Андерс провести анализы?
– Я могу заехать к вам домой, – Петриковски закрыл папку и тоже поднялся на ноги.
