Толкнув старую деревянную дверь, Хольгерсен с наслаждением втянул аромат горячего бекона и свежего кофе, окунувшись в знакомую атмосферу «полицейского бара».
– Второй дом, старина Джек-О, – сообщил он, подходя к стойке, чтобы сделать заказ. Джек-О и ухом не повел в переноске для младенцев, куда его засунул Кьель. Рюкзачок согревал впалый живот под застегнутым до половины бомбером. Джек-О знал в жизни толк и смекнул – если возиться, чего доброго, турнут, поэтому сидел тихо. Ощущение маленького бьющегося сердца и доверчиво прильнувшего теплого трехногого существа пробуждало в Кьеле странные чувства. В душе шевельнулось что-то стихийное, грозившее лишить его контроля над собой, а Хольгерсен слабо представлял, как в случае чего снова карабкаться на эту неодолимую гору.
– Йо, Колм, – сказал он Макгрегору. Рыжий бородатый здоровяк-шотландец подошел к концу стойки, где ждал Кьель. Дюжий торс был обтянут новым фартуком (хозяин «Свиньи» менял их каждый день) с надписью: «Бранч = повод выпить утром».
– Что будем заказывать, детектив?
– Сборный номер один два раза. Один с собой.
Макгрегор вытер руки белым полотенцем и пробил заказ.
– Никак брюхо прохудилось? – Он мельком взглянул на полурасстегнутый бомбер и, не удержавшись, посмотрел еще раз: – Что это у вас там?
– А там у меня как раз тот, кто получит второй бранч.
– Ребенок, что ли?
Кьель наклонился к стойке, чтобы Макгрегор смог заглянуть в переноску:
– Неужели похоже?
Хозяин заведения нахмурился, но тут же расхохотался.
– Так это ж Мэддокса! – воскликнул он с сильным раскатистым шотландским акцентом.
– Босс произвел меня в няньки.
Макгрегор задрал густые рыжие брови:
– Гляжу, пес тебе доверяет, раз сидит в детской сумке и наружу не просится!
– Каждому приходится кому-то доверять.
Кьель огляделся, высматривая столик, пока Макгрегор проревел его заказ через раздаточное окно на кухню. В дальнему углу Хольгерсен снова заметил странную пару – Лео и Грабловски, о чем-то беседовавших над кружками кофе и тарелками с остатками снеди. У Кьеля возникло нехорошее предчувствие, отдававшее недоверием, подозрением – и любопытством. Он не забыл, как Лео злорадно рассказывал, что Паллорино оказалась подкидышем из ванкуверской «ангельской колыбели».
Хольгерсен будто невзначай направился к ним.
Грабловски кому-то звонил по сотовому, а Лео с интересом за ним наблюдал.
– Йо, – сказал Кьель. – Что за дела, мужики? Нас в компанию примете?
Грабловски вскинул голову, нахмурился и выразительно взглянул на Лео, будто говоря: убери отсюда этого обалдуя. Лео открыл рот, но прежде чем он успел возразить, Кьель с размаху уселся вместе с Джеком-О на мягкий диванчик рядом со старым детективом.
– Это что за хрень, блин? – удивился Лео, уставившись на детскую переноску.
Кьель широко улыбнулся.
– Так холода стоят, зима, елки-палки. Старый трехногий джентльмен не любит мерзнуть, а на поводке ковыляет, как черепаха. Вот я и добыл ему переноску.
– Это ж для детей! Ты что, прикалываешься?
– Эргономичный детский рюкзачок, куплен в «Горном снаряжении». Довольно дорогая фиговина. Мамаши счастливы, ребёнкам удобно…
– Хольгерсен, это же пес! Ты даже отверстия для рук и ног не использовал!
Кьель показал подбородком на Грабловски, который отвернулся от стола в попытке скрыться от болтовни Хольгерсена, мешавшего ему говорить по телефону.
– Не видишь, занят? – огрызнулся Лео.
– Пусть отойдет поговорить, если… – Кьель замолчал и прислушался.
– Я даю вам последний шанс участвовать в контракте, – говорил Грабловски, повернувшись спиной к Кьелю и Лео. – Да, детектив, я понимаю, что это история вашей жизни, но она в любом случае станет всеобщим достоянием, с моей помощью или без нее, а так вы до известной степени сможете что-то контролировать…
Кьель отлично расслышал голос в трубке, оравший на психиатра в смысле отправляться подальше.
– Паллорино? – тихо спросил он у Лео.
Тот якобы равнодушно пожал плечами, но его выдал блеск в глазах.
– Я кое-что слышал, когда утром заезжал в управление, – сказал Кьель. – Говорят, ее уволили.
Лео фыркнул:
– Давно, блин, пора! Теперь у Грабловски развязаны руки – можно не волноваться о контракте с полицией, раз он не подставляет копа. Она теперь бывший коп, которого с треском вышибли с…
– Твоих ручонок дело?
– Хорошо бы.
– Тогда за что ее?
– Без понятия.
Кьель не сводил с Лео взгляда:
– А по-моему, все ты знаешь.
– Не, серьезно, я не в курсах.
Грабловски отрывисто сказал в телефон:
– Прекрасно. У вас есть время до полуночи, чтобы передумать. Официальный заказ на книгу поступил в пятницу, вчера я встречался с моим агентом, в понедельник контракт будет подписан, с вами или без вас. Плюс у меня предложение от «Дейлайн ТВ» – они готовят документальный сериал о нераскрытых делах и хотят подкаста с регулярными выпусками и интервью по мере продвижения расследования. Завтра мой агент сообщит СМИ о контракте на книгу, сюжет появится в новостях…
– Раструбите мою историю – я вам трубило в узел завяжу, – не задумываясь отбрила Паллорино.
Обладавший острым слухом, Кьель невольно улыбнулся. Храбрости у нее не отнять.
Грабловски закончил звонок и повернулся к столу, разгоряченный и вспотевший. Сняв круглые очки, он протер их салфеткой и водрузил обратно на огромный нос.
Официантка принесла кофе Кьеля.
– Ой, собачка, – заворковала она, потянувшись погладить Джека-О, который высунул голову из детского рюкзачка. Однако в барбосе проснулся «недалекий предок» джек-рассел – пес оскалился и зарычал. Девушка отдернула руку.
Кьель обескураженно пожал плечами, пряча, однако, лукавую улыбку:
– Старость не радость, что тут скажешь.
– Но как он вас любит!
– Ага, – Хольгерсен искренне улыбнулся официантке, и та улыбнулась в ответ. В глазах будто загорелись красивые огоньки, а щеки прелестно порозовели.
– Сейчас принесу ваш заказ.
– Видали? – похвастался Кьель, глядя ей вслед.
– Еще бы, на собак девки всегда ведутся… – хмыкнул Лео.
Хольгерсен взял сахарницу, высыпал чуть не половину в свой дымящийся кофе и долго размешивал ложкой.
– Стоп, ты же у нас блюдешь целибат! Как у тебя с этим-то?
Кьель, проигнорировав вопрос, обратился к Грабловски:
