– Я думаю, он за нами следил, босс. Русские знали, что мы забрали их «товар» со штрихкодами, и сразу сели нам на хвост. О’Хейган ждет от вас зеленый свет, а то вы передадите новость своей следственной группе, и утопленницу со стола заберут, как Тарасову.
Мэддокс на мгновение застыл, но тут же потер лоб и взглянул туда, где Такуми говорил с другим полицейским.
– Побыстрее расставьте все точки над i и перекладины у t, потому что ты совершенно прав – едва я сообщу Такуми, дело от нас уплывет. Им нужно все, что у нас есть.
– Значит, вы там в Сюррее продвигаетесь?
– Движемся помаленьку. Свидетелей нашли? Что-нибудь, что связывает подозреваемого в убийстве Тарасовой с переводчицей?
– Пока по нулям. Ваша следственная группа забрала видеозаписи из больницы, так что нам не отсмотреть, следили ли за переводчицей, когда она уехала после допроса Тарасовой.
– Я дам распоряжение просмотреть видеозапись здесь… – Мэддокс вскинул глаза: дверь временного штаба расследования распахнулась, и ворвался запыхавшийся Роллинс из проекта «Шлюз», а следом влетели еще двое. Такуми поманил их к себе. Наклонившись к нему, они о чем-то заговорили вполголоса. Такуми сразу взял телефон и кому-то позвонил. Что-то происходило.
– Слушай, мне пора. Джек-О в порядке?
– Старина Мастер Джек к вам уже и не хочет, босс. Он живет роскошной жизнью. – Поколебавшись, Хольгерсен нерешительно спросил: – А как там Паллорино?
Мэддокса окатило страхом.
– А что?
– Ну, я из-за того, что случилось…
– А что случилось?!
– Ну, так уволили же ее, Веддер подписал приказ.
В голове у Мэддокса поднялся сумбур. Он ощутил настоящий страх.
– То есть в управлении ее нет?
– Я думал, вы в курсе, босс.
Господи!..
– Веддер или кто-нибудь объяснил, почему ее уволили?
– Вообще ни звука. Тайна, покрытая мраком, блин.
– Сразу звони, если что узнаешь.
Мэддокс нажал отбой, выглотал полстакана остывшего кофе и вскочил на ноги. Он подошел к Такуми, отвел его в сторону и сообщил о русской переводчице.
– Я хочу посмотреть видеозапись, – сказал он. – С того момента, как переводчица вышла из больницы со мной, детективом Хольгерсеном и полицейской художницей.
– Я поручу это другому сотруднику. Сейчас нужно, чтобы вы занялись наблюдением за клубом «Оранж-Би». Две новости: докеры проголосовали за предложенную начальством порта сделку, забастовка закончилась десять минут назад. В порту настоящий обвал: первые контейнеровозы, парившиеся на рейде, уже становятся под разгрузку. Роллинс говорит, его агент вышел на связь и передал, что сообщники «Ангелов ада» на взводе. Ожидают ценный груз, но никто точно не знает когда: сегодня или в ближайшие трое суток. Агент считает, что женщины находятся на одном из стоявших на рейде грузовых кораблей. Мой агент в клубе «Оранж-Би» сообщает то же самое – что-то готовится. Мы считаем, это связано с событиями в порту. В клуб хлынули деловые костюмы. На парковке появились два грузовых фургона. Две женщины постоянно приносят сумки с одеждой. Замечено, что на второй этаж прошли парикмахер и визажист. Техническому персоналу запретили подниматься в комнаты наверху. По мнению нашего человека, затевается некий аукцион. Видимо, покупатели стараются попасть к самому началу торгов.
– Вы хотите сказать, они подкрасят девушек и продадут их прямо из контейнера, после нескольких недель в море? – недоверчиво сказал Мэддокс, вспомнив рассказ Тарасовой, как ее и других чуть не с ложечки отпаивали где-то на побережье, прежде чем прилетела Саббонье.
– Забастовка спутала все карты. Они выбились из графика и, видимо, решили перейти непосредственно к поставкам.
Мэддокс выругался.
– Отряды особого назначения оцепили порт, – продолжал Такуми. – Возле «Оранж-Би» ждут в засаде наши люди. Я хочу, чтобы вы взяли на себя руководство наблюдательным пунктом напротив «Оранж-Би». Спешить нельзя: если это и в самом деле аукцион, нужно выждать, пока все девушки очутятся в клубе, а покупатели на местах, и только тогда вы дадите сигнал к началу штурма. Это понятно?
– Понятно.
– Брифинг группы в расширенном составе… – Такуми взглянул на часы, – через пятнадцать минут. Боудич, подойдите сюда. Что-то еще выяснили по заключенным?
Боудич тут же оказался рядом:
– Пока ничего, сэр. Майло Белкин заколот в драке в душевой – истек кровью. Остальные осужденные молчат как рыбы, сотрудники тюрьмы тоже якобы ничего не видели. Видеокамера в душевой таинственным образом выключилась, когда это произошло.
Сердце у Мэддокса остановилось, а потом забилось с удвоенной скоростью.
– Простите, это о чем идет речь?
– Двое заключенных, связанных с интересующей нас группировкой русской мафии, скончались ночью в двух разных тюрьмах. – Такуми повернулся к Боудичу. – А что с Семеном Загорским?
– Патологоанатом говорит, похоже на самоубийство, – отозвался Боудич. – Рано утром найден повешенным в своей камере. Петлю соорудил, разодрав на ленты тюремные штаны. Однако с версией самоубийства не состыкуется тот факт, что на столе осталось незаконченное письмо его дочери Миле.
Миле?!
– А как эти заключенные связаны с расследованием «Эгида»? – громче, чем надо, спросил Мэддокс. В нем росла тревога.
Такуми внимательно поглядел на него.
– Оба были арестованы в девяносто третьем при перевозке партии наркотиков. В перестрелке погиб офицер полиции. Считалось, что наркотики принадлежали русской организованной преступности, но задержанные не назвали своих сообщников, двоим из которых удалось скрыться, и ничего доказать не удалось. Возможно, Белкин с Загорским никак не связаны с ввозом в страну девушек со штрихкодами, но специфический тайминг их смертей – одновременно с ажиотажем в порту и клубе – наводит на определенные мысли… – Что-то вспомнив, Такуми отошел от Мэддокса: – Иден, у вас готов отчет для меня?
Мэддокс смотрел ему вслед. От выступившего пота щипало кожу. Энджи, где ты, черт побери? За что тебя уволили? У Загорского есть дочь по имени Мила? Ты и к нему успела съездить?
Выйдя из временного штаба, Мэддокс направился к пожарному выходу. Взбежав на верхний этаж через две ступеньки, он распахнул дверь и шагнул на крышу, под холодный дождь. Он набрал Энджи со своего одноразового телефона, оглядывая раскинувшийся перед ним город.
Сразу включился на автоответчик – не было даже гудков. Мэддокса скрутило от напряжения.
Он позвонил Флинту.
Едва инспектор снял трубку, Мэддокс сказал:
– Вы можете мне ответить, что случилось с детективом Паллорино? Я должен знать, имеет ли это какое-то отношение к делу, которое я расследую?
