– Деньги? Мы что, должны скинуться? – спросил мясник Чхве.
– Да вы что! Как это – скидываться, когда масштаб бизнеса у всех разный, а? Мое хозяйство все порушено, ущерб нешуточный! – недовольно сказал Минари Пак, пострадавший от нападения Чу, украдкой покосившись в сторону Хана.
– Деньги внесу я.
Хан сказал это не для того, чтобы выставить себя в лучшем свете, и не для того, чтобы показать, кто тут главный. Он словно бы хотел одного: чтобы это тоскливое собрание жалких людишек закончилось как можно скорее. Его высокомерное заявление дельцы из Пхучжу восприняли с недовольными физиономиями, однако про себя, конечно, вздохнули с облегчением.
– Говорят, желание помочь беднякам возникает в амбаре, полном зерна. Так и ты, Хан, – с язвительной усмешкой произнес Енот.
– Да что там! Мы не различаем людей и делами не считаемся, как и вы, наш почтенный господин. Лишь по вашему велению трудимся преданно, смиренно, усердно. – Хан вернул улыбку Еноту.
Как бы иронично это ни звучало, но с окончанием эпохи военных диктатур киллерский бизнес в Корее пошел в гору. До этого он сводился к тайным операциям, в которых были завязаны лишь несколько планировщиков и киллеры, прошедшие профессиональную подготовку в органах и армии, а также опытные и надежные наемники. Действовали они крайне скрытно. А операции были не столь масштабными, чтобы зваться бизнесом. Знавших об этом убийственном мире или имевших к нему какое-либо касательство было немного, и в услугах киллеров мало кто нуждался. Военные, если им требовалось устранить неугодного, обходились своими силами. Это было время невежества, безразличия и произвола, когда людей, мешавших властям, военные хватали на глазах у близких, запихивали в джип, отвозили в подвалы на горе Намсан, избивали до полусмерти и отпускали домой инвалидами. И никто пикнуть не смел. Поэтому ни военным, ни властям, что было суть одно и то же, не требовались никакие планировщики, чтобы организовать чью-то смерть.
Взлет киллерского бизнеса был связан с приходом к власти новой силы, которой захотелось придать своему правлению добродетельный вид. Представители новой власти выдвинули лозунг: “Уважаемые граждане, будьте спокойны. Мы не военные”, – и, очевидно, думали, что этим обманут народ. Но в какие бы новые одежды ни облачилась власть, сущность ее осталась прежней. Как сказал Дэн Сяопин, неважно, какого цвета кошка, черного или белого, повадки у всех кошек одинаковы.
Проблема, с которой столкнулась власть, желавшая выглядеть благородно, заключалась в том, что старые методы правления не годились. Ненавистных оппозиционеров, говоривших обо всем прямо и откровенно, теперь не смели избивать в подвалах на горе Намсан. Поэтому, чтобы своими действиями не мозолить глаза народу и прессе, чтобы уйти от сложной бюрократической системы, свойственной государственному механизму, чтобы надежно замести следы и чтобы уклониться от ответственности, если впоследствии с них спросят за происшедшее, новая власть пошла на контакт с профессиональными убийцами. И в сфере политических убийств началась эпоха аутсорсинга. Властям было дешевле и проще заказать убийство подрядчику, нежели провернуть его своими руками. И, что важнее всего, это избавляло от опасных последствий. Даже если из-за какой-то ошибки исполнители попадали в руки следователей, заказчики оставались в стороне. Наемного убийцу отправляли в тюрьму, а представители власти изображали перед телекамерами растерянность и удивление, невинно бормоча: “И как такое могло случиться?.. Это воистину ужасная история, вызывающая большое сожаление!”
Киллерский бизнес развивался стремительно благодаря тому, что у государственной власти моду на убийственный аутсорсинг переняли всевозможные компании. У них-то забот было побольше, чем у государства. И вскоре главными клиентами киллерского бизнеса стали не государственные органы, а частные компании. Когда убийство конкурентов превратилось в обыденность, за услугами повалили бизнесмены помельче. Постепенно Пхучжу – а именно Артель мясников – стал прибежищем для профессиональных убийц, отошедших от дел, бандитов всех мастей, отставных военных и бывших полицейских из отдела по борьбе с организованной преступностью, не желавших сводить концы с концами на мизерное жалованье и скудные пенсии. Хан, как затаившийся в засаде крокодил, тихо и внимательно наблюдал за всеми этими изменениями и ждал своего часа. Пока Енот, не чувствовавший духа времени, пятнадцать лет медленно двигался к своему упадку, этот элегантный джентльмен со степенью магистра в области делового управления, полученной в Стэнфордском университете, тайно готовил наемников и планировщиков смерти в стенах своей вполне легальной охранной компании.
Принципы рыночной экономики не изменились со времен ее возникновения. Выигрывает тот, кто предлагает лучшие услуги по минимальной цене. Хан знал об этом. Пока Енот просиживал штаны в библиотеке за своими энциклопедиями и вспоминал сладкие моменты, пережитые в тени диктатуры, пока жадные до денег киллеры низкого пошиба из Артели мясников небрежно выполняли заказы, после чего оказывались в тюрьме, Хан налаживал связи с политиками и крупными бизнесменами, нанимал специалистов из различных сфер и курировал планировщиков самого высокого уровня. Мир планировщиков убийств, напоминавший грязный и беспорядочный уличный базар, Хан преобразил в чистый и удобный гипермаркет. Просто напрашивается представить этот новый мир в таком свете: красивая сотрудница радостно приветствует вас словами “Добро пожаловать, уважаемый клиент! Какую смерть вы предпочли бы для вашего объекта?” – а затем вежливо предлагает консультацию. В любом случае, что бы ни болтали мелкие подрядчики из Артели мясников, всем было ясно: наступила эпоха Хана.
Тоскливое заседание затягивалось. Казалось, все видели выход из сложившейся ситуации только в увеличении суммы вознаграждения за поимку Чу. Собрание свелось к обсуждению беглеца и выражению негодования по поводу его вопиюще наглого поведения. Рэсэн поднялся и вышел из кабинета. Когда он закурил, вышел и Хан.
Рэсэн предложил ему сигарету.
– Я бросил курить, – отказался Хан. – Мне теперь не нравится все, что пахнет.
Рэсэн покачал головой, слова эти показались ему любопытными. Хан вытащил из кармана позолоченный футляр с визитками и протянул одну карточку Рэсэну:
– Звони. Как-нибудь пообедаем вместе. Ведь мы с тобой почти что братья.
Рэсэн долго смотрел на белые и длинные пальцы Хана и наконец взял визитку. После этого Хан направился к выходу из библиотеки. Рэсэн не мог понять, почему тот неожиданно назвал его братом, ведь никакое родство их не связывает. Если что их и связывает, так только библиотека Енота, в которой оба выросли. Но в разное время. Когда Рэсэна впервые привели в библиотеку, Хан уже учился в американском университете.
Вознаграждение за убийство Чу увеличили, однако его так никто и не поймал. Время от времени возникали какие-то слухи, порхали в воздухе осенними листьями и растворялись. Енот не принимал никакого участия в этом деле. Целыми днями он сидел в своем кабинете при библиотеке и читал энциклопедический словарь. Енот ничего не делал, поэтому и Рэсэн тоже ничего не делал. Рэсэн воспринимал нынешнее безделье как удачу. От одной лишь мысли, что с таким человеком, как Чу, он по разные стороны баррикад, его одолевал ужас. В тот период Рэсэну часто снилось, как он сталкивается с Чу. Во сне его трясло от страха. Он видел узкий, загроможденный чем-то переулок, из которого, казалось, нельзя выбраться, а в конце него как вкопанный стоял жуткий убийца по имени Чу. И во сне, и наяву Рэсэн точно знал, что победить Чу он не сможет. Если такой, как он, вздумает убить Чу, то у него лишь один способ – незаметно бросить в спину противника дротик, подобно придурковатому Парису.
