Рэсэн вернулся на завод. На обед он не пошел. На его рабочем столе лежал заказ, который он не успел закончить до перерыва, он включил фрезерный станок и сделал четыре отверстия в медных пластинах.
Минут через двадцать Рэсэн все закончил. Продул просверленные дырки, убирая металлическую пыль, и осмотрел пластины, наведя на них флуоресцентную лампу. Затем кивнул, удовлетворенный результатом. Сложив пластины на одной стороне рабочего стола, щеткой смел медную стружку в ящик для сбора отходов.
После этого вымыл руки и убрал в пакет все свои вещи. Обойдя цех, проверил, не забыл ли чего, затем зашел в контору, открыл кабинет начальника и забрал свое от руки написанное заявление. Остальные документы не имели значения. Все равно его имя и номер удостоверения гражданина внесены в платежную ведомость и в список рабочих. Он смял листок, сунул в карман и направился к выходу. В воротах оглянулся, представил завод, на котором уже не будет его. Что произойдет в этом мире без него? Ничего. С ним или без него – станки будут так же хорошо крутиться и завтра, и послезавтра.
Рэсэн сел на велосипед и поехал домой. Открыв дверь, постоял, оглядывая комнату, в которой прожил полгода. Все, что происходило в этом узком пространстве, представлялось теперь как в тумане, словно далекое прошлое. Рэсэн достал сумку на колесиках и начал складывать туда свои вещи. Их оказалось больше, чем когда он появился в этом доме. В сумку все не уместилось. Рэсэн собрал в пакет все, что завелось у него за время совместной жизни с девушкой, пакет отнес в дальний проулок, через квартал. Выстиранные футболки, рабочую форму, белье он сложил в другой пакет и отнес в контейнер на соседней улице, куда складывали вещи для неимущих. Вернулся и проверил каждый угол. Не покидало ощущение, что упустил что-то. Рэсэн тревожно осмотрел комнату еще раз и принялся методично вытирать полотенцем все, к чему мог прикасаться. Вытирая, он спросил себя, зачем уничтожает отпечатки своих пальцев. Но ни один из многочисленных голосов, обитавших внутри него, не ответил.
Покидая комнату, Рэсэн не произнес вслух ни одного слова из тех, что мог бы сказать девушке. И письма не оставил. Просто взял сумку и вышел. Он поднялся выше по холму, спрятался в кустах и долго смотрел на маленький домик у подножия горы, где прожил полгода. Погасла вечерняя заря, появилась девушка. Она с трудом вела велосипед, в корзине лежали проросшие бобы, тофу, зеленый лук. Как обычно, она поставила свой велосипед рядом с велосипедом Рэсэна и вошла в дом. Минут через пять вышла, обескураженная, во двор. Лицо ее выражало полную растерянность и недоумение. Солнце исчезло за горизонтом, зажглись фонари, а девушка все стояла на одном месте, не двигаясь. Затаившись в кустах, Рэсэн из темноты смотрел на неподвижную девушку, застывшую изваянием. Когда она скрылась в доме и притворила дверь, Рэсэн выбрался из укрытия и покатил свою сумку вниз. Вернувшись в Сеул, он сжег удостоверение человека, которого звали Чан Имун.
Капли дождя стали крупнее. Тонкие лучи солнца, пробивавшиеся сквозь тучи, вдруг растворились. Рэсэн допил пиво, смял банку и бросил к остальным. На столе уже высилась гора из ста смятых банок, не меньше. Он безучастно смотрел на них, искореженных каждая по-своему, затем достал из холодильника новую. “Что ты делаешь? Смерть уже ухватила тебя за задницу, а ты наливаешься пивом и кайфуешь”. Это был один из внутренних голосов, умудрившихся сохранить остатки благоразумия. Но Рэсэн все равно откупорил банку. Шипение, вырвавшееся из-под крышки, прозвучало тяжелым вздохом. Рэсэн усмехнулся. Даже крышка пивной банки осуждает, даже крышка! Он отпил глоток и пробормотал: “Зачем ты вернулся?” Если бы остался, то, наверное, жил бы сейчас, не ежась от страха при воспоминании о взрывном устройстве в унитазе. И жил бы, никого не убивая.
Однажды ночью, вернувшись после очередного убийства, Рэсэн спросил Старого Енота:
– Мне придется убивать все больше и больше людей?
– Нет. Возможно, тебе придется убивать все меньше и меньше людей. Но денег при этом будешь получать все больше.
– Как такое возможно?
– Возможно. Чем выше твои навыки, тем дороже заказы.
Однако предсказание Енота не сбылось. Убийцам платили все меньше. И со снижением расценок на киллеров снижалась и цена за жизнь красивых и особенных людей. И красивые умирали чаще, чем в прошлые века. Чтобы дать жизнь Ахиллесу, потребовалось много мифов, но для убийства Ахиллеса оказалось достаточно одного придурковатого Париса. А если так, то сколько же потребуется, чтобы убить Париса?
Рэсэн бросил взгляд на взрывное устройство, лежащее на столе. “Если это дело рук людей из органов, то лучше вернуть его в унитаз и помереть. В органах ведь шутить не любят”. Таков был совет галантерейщика из Пхучжу. Сказано было вроде как в шутку, но галантерейщик точно не шутил. Когда человек попадает в список планировщиков, то лучшее пожелание – пожелание легкой смерти. А если несчастный сучит ногами, тщетно цепляется за жизнь, то это просто лишние хлопоты. Сыщики из уголовного розыска, почуяв неладное, принимаются прочесывать то одно место, то другое, мотая нервы планировщикам. И потому как Рэсэн в списке, никто ему не поможет. “Как ты хотел бы умереть?” – спросил он себя. “Да крематорий Мохнатого обеспечит тебе вечный покой без всяких проблем”, – насмешливо отозвался внутренний голос.
Допив пиво, он раздраженно отшвырнул скомканную банку. Не волнуйся. Человек так просто не умирает. Был случай, когда одному мужику выстрелили в голову, и с пулей, застрявшей в мозгах, он прожил еще тридцать лет. А другого нашли на необитаемом острове, он там больше недели промаялся с воткнутым в брюхо гарпуном. Известна история о человеке, пересекшем пустыню, – он пил собственную мочу, высасывал влагу из корней высохших деревьев, питался мякотью кактусов и насекомыми. А одну женщину спасли после того, как она целый месяц продержалась в море, цепляясь за перевернувшуюся лодку и поедая внутренности своего погибшего возлюбленного. Еще одного чуть не похоронили заживо: врач выдал свидетельство о смерти, работники похоронного бюро совершили погребальный обряд и уже забивали гвозди в крышку гроба, как вдруг он очнулся и в исступлении заколотил изнутри. Жизнь – жестокая и отвратная штука, полная сюрпризов.
“Преотвратная”, – пробормотал Рэсэн и достал из холодильника последнюю банку. Опустошил залпом, смял и бросил в кучу. Теперь он может идти. Пивная неделя закончена.
Утром следующего дня, войдя в Собачью библиотеку, Рэсэн не обнаружил на месте косоглазой библиотекарши. На ее столе лежал листок: “В отпуске”. Судя по тому, что все куклы и канцелярские принадлежности находились на своих местах, косоглазая на самом деле ушла в отпуск. Разве в этом заведении библиотекарю полагается отпуск? Рэсэн удивленно качнул головой. Впрочем, может, и полагается, но прежние работники так быстро увольнялись, что и в отпуске не успевали побывать.
Пройдя через библиотеку, Рэсэн направился в кабинет Енота. Старик сидел за столом. И, как всегда, читал. Рэсэн положил перед ним взрывное устройство:
– Это находилось в моем унитазе. Изготовлено в Бельгии, кустарная работа.
