– Ты… ты только глянь, эта проклятая тупица и вправду ушла!
Он перевел на Рэсэна округлившиеся в изумлении глаза.
Рэсэн ухмыльнулся и уставился в газету.
– Если она хотела вот так взять и уйти, какого хрена тогда два часа разливалась, как она жила с мужем? У нас что, консультация по проблемам семейного насилия? Ну скажи, откуда такие берутся? “По-человечески”! Она что, одна тут человек? У каждого свои трудности в жизни. Не только у нее! И кому она это сказала? Вот же мать твою! Да кто она такая, чтобы из-за нее я жаловался на жизнь?
И Минари Пак со злостью пнул мусорную корзину. Потом упал на диван и закурил. Когда он докурил, зазвонил телефон. Это была подсадная утка.
– Слушай, деревянная башка, ты говорила, что все на мази, осталось только дождаться ее подписи. Но вышло-то совсем не так, облажалась ты. Лучше не могла сделать свою работу? Что? О чем еще думать? Что ты имеешь в виду? Еще надо время? Что-что? Причина в высокой цене? Твою мать! Дура она! А верещала, мол, по-человечески не может. И что, эта захухря согласится, если сбавим цену? Сколько-сколько? Слушай, мы что, горох здесь жарим? Эта костоебина пиздоглазая думает, убивать людей – это игра? Ладно, предупреди, чтоб лишнего не болтала. Скажи, если начнет языком молоть, крышка ей. Припугни как следует.
Минари Пак положил трубку. В конторе наступила тишина. Пак снова закурил, косясь на Рэсэна, не зная, чего от него ждать. Свернув газету, Рэсэн отложил ее и посмотрел на Пака. Тот примял сигарету в пепельнице и встал.
– Видел? Хотел провернуть дело, да не тут-то было. А что привело в мой убогий офис нашего глубокоуважаемого господина Рэсэна? – преувеличенно вежливо осведомился Минари Пак.
– Когда днями и ночами торчишь в библиотеке, теряешь ощущение реальности… Вот и захотелось посмотреть, чем люди живут, проветриться и получить от вас совет, как мне дальше жить, – сказал Рэсэн, улыбаясь.
Лицо Минари Пака скривилось.
– Да ладно тебе! Какой совет может дать такой человек, как я? Я же еле концы с концами свожу, а ты молодой да удачливый… Да и вообще, сегодня я занят. Срочных дел по горло, другая встреча скоро. И Минари Пак взглянул на часы.
– А, вы торопитесь… – сказал Рэсэн. – Ну тогда, если позволите, несколько коротких вопросов.
– Хотелось бы, чтобы я сумел ответить… – неуверенно проговорил Минари.
– Скажите, вы проводили собрание?
– Какое собрание? Собрание жильцов дома или что-то в этом роде? – пошутил Минари Пак, но смущения скрыть не сумел.
Рэсэн пристально смотрел на него.
– Я слышал, что в последнее время подрядчики зачастили с собраниями. На которых всегда бывает Хан и никогда – Старый Енот. Вот я и интересуюсь: может, вы там приняли какое-то важное решение?
– Да не было ничего такого. И собрания же проводятся в библиотеке.
– И больше нигде? – Рэсэн продолжал сверлить Пака взглядом.
– Может, и созывали собрание, но откуда это знать такому маленькому человеку, как я? У меня мелкий бизнес с замужними женщинами, тяну из них жилы. Ты же сам видел, да? И зачем Хану звать подобных мне? Он с нами вообще через губу разговаривает. Мы лишь…
Рэсэн вытащил нож и положил на стол. Минари Пак замолчал.
– Это нож Чу. Я прежде не понимал, зачем ему кухонный нож. Но когда опробовал его в деле, понял. Это классный нож.
Минари Пак посмотрел на “Хенкель” и побледнел. Рукоятка ножа по-прежнему была обмотана носовым платком Чу. Глаза у Минари Пака забегали. Блефует или собирается пустить нож в ход? Рэсэн буквально услышал, как этот вопрос прозвучал в голове Пака.
– Эй, но ты же совсем не такой. – Минари Пак выдавил улыбку.
– А какой я?
Рэсэн попытался поймать его взгляд, но Пак уклонился.
– Да все знают, что Хан точит зуб на Старого Енота, так ведь это не вчера началось.
– А поконкретнее?
– Ну говорю же, не станет Хан докладывать о своих планах такому ничтожному человечку, как я. Это же невозможно.
– Вы нравитесь Хану, дядюшка, вы ведь даже тухлятину проглотите, если сунуть ее вам в рот.
На лице Минари Пака заходили желваки, он стиснул зубы. Рэсэну определенно удалось задеть его самолюбие. Он взял еще одну сигарету. Когда подносил ее ко рту, пальцы слегка подрагивали.
– Тебя Старый Енот послал? Велел потрясти Минари Пака, потому что из всех подрядчиков Пхучжу я самый верный пес Хана? – спросил Пак, замерев с зажигалкой в руке. Лицо его выражало обиду.
Рэсэн молчал, бесстрастно глядя на него.
– Он обидел меня. Сильно обидел. Передай господину, что я от него такого не ожидал. Жестоко с его стороны. Не верится, что он держит меня за такого человека. Минари Пак не из тех. Неужто я похож на того, кто способен на такую подлость?
Минари Пак исподтишка наблюдал, какое впечатление произведут его слова на Рэсэна. Не обнаружив ничего примечательного, продолжил:
– По правде говоря, недовольных тут много. Который уж год Библиотека не дает нам заказов? Ладно, Старому Еноту нравится жить отшельником, нрав у него особый… Может, он питается травой и запивает росой, не знаю, но мы-то другие, мы обычные люди. Даже когда работы нет, каждый месяц хоть что-то я должен положить в карман моим парням, да и полицейским надо смазать рот медком, чтоб не кусались. А комиссионные, взносы, плата за посредничество – вынь да положь… И что после этого остается? Даже на самую дешевую лапшу, и то не хватает. Говорю, дошло до того, что я буду не то что тухлятину, дерьмо жрать. А Старый Енот все еще крепко держится за свой бизнес. Заказчики у него есть, вот только нам ничего не перепадает. Разве не так?
И Минари Пак состроил просительную физиономию, будто ждал поддержки от Рэсэна. Однако лицо того осталось бесстрастным.
– Вот ежели бы он в эти тяжкие времена поделился с нами хоть парой подрядов, то как бы уж мы порадовались. Но он, наш старейшина, молчит, упрямствует. И как в таком случае не расти недовольству? Оно и растет. Люди, как соберутся, давай поносить Старого Енота. Ничего другого им не надо, лишь бы его поругать. Однако я всегда его защищал. Говорил людям: “Пусть вам сейчас трудно, но нельзя держать зла на нашего старейшину. Вы должны помнить, как хорошо жилось благодаря ему. У каждого случаются плохие времена, но если бывает тяжко, то бывает и легко. Так что давайте подождем немного”. Правда, ты можешь расспросить народ. Только я, честное слово, только я один из всех защищаю Старого Енота. Ну а если говорить конкретно, кто из наших в эти праздники навестил господина с подарками? Никто же, правда? Никто, кроме меня. А я преподнес ему дорогой подарок – анчоусы из бамбуковой запруды. Купил в магазине, что торгует самыми роскошными морскими деликатесами на всем побережье Корейского пролива.
Минари Пак, похоже, наконец-то немного успокоился и закурил сигарету, которую все это время держал в руке.
