Вопреки ожиданием Брейна, прибытие на Трой оказалось окончанием какого бы то ни было порядка, и когда его, других обитателей особого яруса и тех, кто находился в обычных блоках, всех вместе выбросили в огромный зал ожидания, он понял, что теперь следовало надеяться только на себя.
Этот зал представлял собой гигантский ангар, примерно сто на триста метров. Однако заполнен он был только на треть.
Все арестанты в нем объединялись в сообщества, собранные по разным признакам, начиная от жесткости статьи до национальных и даже гастрономических факторов. Например, когда раздавали еду, некоторые группы организовывали все так, чтобы им доставались вполне определенные пищевые картриджи.
– Эй, особый ярус, давайте вон там, у стены расположимся! – предложил суперколвер с коротко стриженными седыми волосами, и семеро «особых» стали рассаживаться на полу вдоль стены.
Остальные арестанты этапа двинулись дальше, обходя «особых» и с опаской поглядывая в их сторону.
– Интересно, что здесь за кормежка? – поинтересовался сидевший рядом с Брейном гоберли.
– А вот сейчас, похоже, и узнаешь, – ответил ему канзас в поношенной флотской робе, кивая на появившийся в дальнем конце ангара странный броневичок с укрытым защитной сеткой водителем.
Пока броневик ехал по территории, ему наперерез то и дело выскакивали какие-то завсегдатаи и что-то кричали водителю, но быстро убегали, поскольку один замешкавшийся получил дистанционный удар парализатором, и его камрадам пришлось спешно вытаскивать беднягу из-под колес.
Навстречу броневичку стали подниматься арестанты из свежего этапа, однако, не сбрасывая скорости, он заставил их расступиться и правил прямиком к стоянке «особых».
Поняв, что их будут кормить первыми, Брейн и его коллеги поднялись навстречу.
Броневичок остановился, не доехав до них с десяток шагов, и первым к нему подошел суперколвер.
– Морду к сканеру, руку в приемник! – прокричал из кабины водитель.
Арестант выполнил требование, и после секундного замешательства его опознали, и выехавший манипулятор подал ему два картриджа и баллон с муссом.
Суперколвер отошел, ему на смену подошел следующий.
Вскоре пришла очередь и Брейна, и он, получив паек, вернулся к стене со своим набором, а броневичок, развернувшись, поехал к основной массе прибывших новичков.
59
Вскоре после приема пищи – завтрак это был, обед или ужин, Брейн пока не понял – по громкой связи объявили, что всему новому этапу следует собраться у ворот «номер девять» для санобработки и получения обмундирования.
Ворота с соответствующим номером находились метрах в пятидесяти, и спустя минуту после объявления они широко открылись, пропуская всех после предварительного освидетельствования, для чего снова нужно было класть руку на сканер.
За тем, чтобы не проскочили посторонние, следили двое сонных суперколверов-охранников, а дубинки с парализатором в их руках то и дело пускали искры, что говорило о том, что они были выставлены на максимальный разряд.
Брейн ожидал, что их будут мыть каким-нибудь крупнозернистым водозаменителем, однако все оказалось еще проще – новички бросили свою одежду в бункеры для мусора, а их самих прогнали через волновые дезинфекторы. И от этой процедуры у Брейна стало жечь в желудке и в местах былых ранений и швов.
На том санобработка была закончена, и те, кому этого было недостаточно, могли пройти к настенным стойкам, выдававшим большие гигиенические полотенца, которые хорошо снимали грязь и освежали тело.
Брейн истратил целых три, после чего бросил их скомканными в конвертор и встал в очередь голых людей, ожидавших получения обмундирования.
Очередь продвигалась быстро, и когда Брейн добрался до очередного сканера и авторизировался, автомат выбросил ему увесистый запаянный пакет, на котором значилось: «Томас Брейн, майор».
Отойдя в сторону, к расставленным вдоль стены скамейкам, Брейн вскрыл упаковку, где обнаружил сверху солдатский ранец и ботинки.
Еще нашлась полевая пара – брюки с двойной подкладкой и китель, на котором имелась планка с той же надписью: «Томас Брейн, майор».
Была и пара белья многоразового применения, а также пара носков. То есть все, что следовало надеть прямо сейчас.
Открыв ранец, Брейн нашел еще две пары белья, бритву, кремы-лосьоны, гигиенические салфетки, упаковку электронных антидепрессантов и два комплекта пайков «экстра» с засушенными псевдофруктами, эрзац-овощами, упаковками с мясными имитаторами и гранулированной водой. Вернуть воде жидкое состояние можно было подачей электропозитронной пары из стационарного или переносного устройства.
Через четверть часа объявили построение в дальнем углу ангара, и низкорослый полковник зачитал им общий приговор – выезд на фронтовой участок «селеста-426».
– Некоторым из вас покажется, что это смертный приговор, однако все не так страшно, камрады! – разливался полковник. – После трех лет вы сможете подать прошение о возвращении на прежнее место службы, и в подавляющем количестве случаев такие просьбы удовлетворяются.
– Прошу прощения, сэр, а сколько случаев возвращения вы можете привести в пример? – крикнул из второй шеренги какой-то дерзкий. По рядам прокатились смешки.
– А теперь к вам будут подходит служащие финансового корпуса и выдавать наличные, которые вы сможете потратить на месте службы.
– А что, там, на месте, есть какие-то магазины? – спросил стоявший рядом с Брейном сержант, обращаясь к финансисту, подошедшему, чтобы выдать банкноты.
– Ну… разумеется, иначе зачем бы вам выдавали деньги? – пожал плечами тот, стараясь не смотреть в глаза спросившему.
– Понятно, – сказал тот, убирая банкноты в карман.
– Томас Брейн? – спросил финансист, переходя к следующему.
– Так точно.
– Триста двадцать сакверов. Получите и приложите палец к окошку.
Брейн принял деньги и приложил палец к сканеру.
– Эх, и разгуляемся на месте, да, майор? – криво усмехнулся сержант.
– Да уж, разгуляемся, – в тон ему ответил Брейн.
– Этап! На погрузку! Ворота номер четырнадцать!.. – прокричал один из местных офицеров, и две шеренги, сделав разворот «налево», стали входить из блока санобработки в общий зал и уже там, ориентируясь на загоревшуюся над нужными воротами надпись, двинулись в указанном направлении.
60
Новая очередь продвигалась медленнее, и Брейн не сразу понял почему, пока по ней не прошел тихий ропот, а потом он и сам, прислушавшись, стал различать стоны, ругательства и весьма отчетливые звуки ударов и треск парализаторов.
Не нужно быть особо умным, чтобы понять причину затора – после выдачи наличных у местных существовала процедура отъема этих денег, ведь жаловаться арестантам некому – тех, кто за полчаса не окажется на своем месте в транспортном шаттле, ожидало обвинение в попытке дезертирства, а это значит высшая мера.
