– Кто это определяет? – уточнил Брейн, хотя уже знал, что прямого ответа на этот вопрос полковник, конечно же, не даст.
– Есть военные чиновники, которые ставят ведомственные интересы выше общегосударственных.
– А чем мотивируют?
– Как бы не было хуже.
– Но с такой же формулировкой можно и мою идею завернуть.
– Можно. Но если это что-то особенное… Уж мы постараемся.
– Да, сэр, давайте уже озвучьте вашу идею, хотя бы тезисно, – попросил лейтенант, вынырнув из обдумывания многомерных операторов.
– Ну хорошо. Все дело в эхе от взрывов крупнокалиберных снарядов. Стартуют все единым залпом, а взрываются в разное время. Причем ритмический рисунок взрывов всегда одинаков.
– Может, они проходят разное расстояние? – предположил полковник и посмотрел на лейтенанта, но тот после секундной паузы отрицательно замотал головой.
– Нет, сэр, траектория для всех прописана одинаковая, иначе мы теоретически не сможем добиться нужного ударного эффекта.
– Значит, кто-то траектории этих снарядов намеренно рассогласовывает, – предположил Брейн.
– С нашей стороны их рассогласовывать некому, – пожал плечами полковник. – Команда на залп и программирование наведения производится дистанционно, оператором. При этом после залпа к нам приходит информация о том, с какими параметрами наведения были произведены выстрелы из каждого орудия. Эта информация считывается прямо с датчиков в реальном времени.
– А программы функционирования датчиков?
Полковник посмотрел на «ботаника». Тот потер пальцем переносицу и сказал:
– Теоретически это возможно. Нужно сделать полную проверку, но для этого придется выезжать на батарею.
– Неужели диверсия? – произнес полковник, нервно барабаня пальцами по столу.
– Думаю, я могу внести ясность, – сказал Брейн. – Дело в том, что в тех местах – там, где фронт и гарнизон, – водятся странные животные. Кожекрылые такие.
– Снежные лесмоты, – тотчас добавил лейтенант.
– Ну наверное. Так вот они имеют странную привычку мотаться над лавой, а потом, несмотря на то, что все же возвращаются целыми, вдруг взрываются в воздухе – прямо в полете, с тем же рисунком звука, что и снаряды. И неважно, сколько в стае этих кожекрылов – одиннадцать или пять, они взорвутся одним рисунком. В какой-то момент один, в другой два или три. Но вся стая самоуничтожится одним ритмическим рисунком и за один раз.
– Получается, что возможные диверсанты на батарее с датчиками тут ни при чем? – спросил полковник.
– Получается, ни при чем.
– Не спешите, коллеги, – остановил их «ботаник», после чего снова почесал переносицу. – Рисунок взрывов вполне может быть следствием диверсии, а снежные лесмоты его могут каким-то образом копировать. Как именно, не скажу. Но сфера лептонного эха мало изучена, хотя статистически мы его пытаемся прогнозировать и по возможности учитывать.
– Но это настолько маловероятно, что этим вариантом можно пренебречь, – заметил ему полковник.
– Да, сэр, в данном случае можно пренебречь.
– Хорошо, двигаемся дальше. Что же следует из этого вашего открытия, майор Брейн?
– Я думаю, что нужно провести залп именно с изначально таким же ритмическим рисунком.
– И что будет?
– Не знаю. Но что-то определенно будет.
– На чем основана ваша уверенность, сэр? – поинтересовался лейтенант.
– На интуиции.
Лейтенант покачал головой, а полковник вздохнул.
– Интуиции мало.
– Достаточно. Я всю сознательную жизнь на опасной службе и, когда становилось жарко, выбирался, только опираясь на интуицию. А инструкции хороши в теплую погоду и при отсутствии комаров.
– В том, что будет какой-то эффект, я почти не сомневаюсь, – сказал полковник, поглядывая на лейтенанта и ожидая от него какой-то коррекции своего высказывания, но лейтенант молчал, сосредоточенно что-то обдумывая.
– Я тоже так думаю, – наконец выдал «ботаник» и этим несколько удивил полковника. – Я думаю, эффект будет. Но вот прогнозировать его направление я не решился бы.
– Направление? – переспросил Брейн.
– Активность лавы может испытать падение, а может, напротив, вызвать суперскачок.
– Насколько далекий?
– Суперскачок – это охват всех материков разом, – добавил полковник.
– Неужели такое бывает?
– Такого раньше не случалось, но суперскачки на целый материк случались.
– Из-за противодействия?
– Нет, по каким-то иным причинам.
– Ну и что теперь? Затаиться и еще двести лет изучать эту гадость?
Полковник и лейтенант переглянулись.
– Совсем не обязательно, – сказал полковник. – Предварительный подготовительный период, конечно, потребуется, но не в техническом, а скорее в политическом плане.
– «Гивенсайд»?
– В основном да. Они весьма влиятельны, они имеют гигантские доходы и будут за них биться.
– Это они устроили стрельбу у гостиницы?
– Стрельбу у гостиницы? Нам этой информации еще не поступало.
– Когда прикрытие ваших коллег собиралось вывозить меня, пришлось пережидать в вестибюле перестрелку. Стреляли из автоматического оружия, но, похоже, их команда не ожидала встретить такой крепкой обороны.
– Значит, это они. Больше некому. Странно, как еще вам удалось выскользнуть с их территории.
– Штурмовой удар оказался очень кстати.
– Кстати, об этом ударе… Мне прямо сейчас выложили на монитор – контрразведка уже арестовала группу операторов, которые спланировали эту акцию.
– «Торгаши» вряд ли решились бы отбомбиться по своему штабу, – сказал Брейн.
– По крайней мере, не в этом случае, – добавил полковник.
– Это лава, – сказал лейтенант. – Мы давно сталкиваемся с ее влиянием, не только вблизи, когда с фронта бегут дезертиры, вливаясь в армию мятежного генерала Сальери, но и на дальних расстояниях. Эта система глобальна.
Они немного помолчали, обдумывая ситуацию. Где-то прошла грузовая платформа, надсадно гудя двигателями, и все напряглись, постольку этот звук был похож на шум подлетающего штурмовика-робота. Но обошлось.
– Неужели этим торгашам самим не страшно потерять всю обитаемую территорию? Неужели их это не пугает? Иначе почему они стараются вам препятствовать? – спросил Брейн.
– Они прекрасно умеют считать. Если захват лавой новых планет будет продолжаться с той же скоростью, на это потребуется лет пятьсот-семьсот. Так чего же им беспокоиться? Жажда наживы заставляет их мыслить однобоко.
