Они еще помолчали, и потом полковник сказал:
– Ваша информация, майор, уже заведена в наш сервер и прямо сейчас просчитывается на совместимость и сочетания с другими версиями и статистическими массивами. Поэтому господам из «Гивенсайда» вы уже не нужны. Далее мы прямо сегодня приступим к этапу политического зондирования, и наше начальство нас в этом поддержит.
– То есть я могу отправляться обратно в гарнизон?
– Да, и мы сами займемся вашей доставкой. У нас в этом деле чуть больше опыта, чем у коллег из ИСБ. Кроме того, вы получите пароль и право использовать спецканал для связи с нами. Как только у нас все будет готово, нам потребуется наблюдатель с переднего края.
– Я понял.
100
За время отсутствия Брейна в гарнизоне ничего не изменилось. Да и что могло измениться за несколько дней?
Майор Корн был рад его возвращению:
– Без тебя тут не так весело, Томас. Все режутся в «шлуц», а я не приучен. Кстати, тут подогнали хорошую жвачку. Не хочешь попробовать?
Командир гарнизона, капитан Штайер, также был рад возвращению Брейна:
– Вот это хороший подарок.
– Что, неужели в патруль ходить некому?
– Нет, с этим порядок, нас доукоплектовали по полному штатному расписанию. Да ты сам увидишь, когда в столовую пойдешь.
– Тогда в чем подарок?
– Теперь есть с кем выпить, я же абы с кем не пью.
– Это аргумент, – согласился Брейн.
– Ну и какая-то справедливость, что ли. Прежде, когда такие серьезные ребята кого-то забирали, назад он уже не возвращался и никаких сведений о бойце не поступало. Пропал и пропал. А что это ты с собой притащил? Жратвы городской? Так у нас она и так самая лучшая.
– Нет, Джон, это мое лекарство от скуки.
– То есть жвачку ты так и не принял?
– Не принял. А это тренажер.
– А что тренировать? – уточнил капитан, разглядывая баул.
– Виртуальный тренажер по рукопашному бою.
– Вот оно как! А с кем же тут драться-то? Лаве – ей по барабану, насколько ты крутой.
– Эх, алкоголики, вам не понять! Тренажер – это бой не с кем-то, это победа над собой.
День шел за днем, и Брейн снова начал втягиваться в гарнизонный распорядок и почти каждый вечер в отдельной комнате, которых в гарнизонных корпусах было в избытке, надевал костюм и шагал по лестнице уровней.
Новая модификация тренажера была настолько реалистичной, что порой он напрочь забывал, что противник не настоящий, и только финальные титры со статистикой после окончания схватки заставляли его вспомнить о другой, настоящей реальности.
В патруль приходилось ходить через день, и вскоре Брейн был достаточно подготовлен, чтобы ходить старшим патруля. Он, следя за картами установки тензоров и зная расшифровки нанесенных на них кодировок, заменял именно те датчики, которые отслужили гарантийный срок. Его знания пришлись очень кстати, поскольку в гарнизоне оказалось много новичков, которые специфики службы пока не знали и ходили вторыми номерами.
Время от времени Брейн слышал знакомые звуки залпов тяжелых батарей и дробный рисунок разрывов. Тут ничего не менялось. Кожекрылые существа все так же залетали на территорию лавы, и почему они это делали, по-прежнему никто не знал.
Несколько бойцов утверждали, что находили нечто вроде нор или гнезд этих существ – те жили под снегом на мерзлой земле. Впрочем, солдаты рассказывали много баек, которые сами и придумывали, потому что было скучно и потому что в изобилии имелась наркотическая жвачка. Она подстегивала их фантазию, и иллюзорные видения они иногда принимали за реальность.
Брейн лично беседовал с одним из новичков, который пару дней ходил с задумчивым видом, а потом в столовой за обедом рассказал Брейну, что с ним говорила лава.
– И в каком же обличье она к тебе явилась? – уточнил Брейн, пододвигая десерт.
– Как вода океанская. Волнами подошла прямо к моей койке. И заговорила.
– А что говорила?
– Да много чего, только я почти ничего не запомнил.
– А что запомнил-то?
– Она сказала – майор Брейн во всем виноват.
– Вот как! – усмехнулся Брейн. – А в чем конкретно?
– Не сказала. Или я не помню. Но это же все ерунда, сэр, правда? – спросил новичок, с надеждой глядя в глаза Брейну. Парня звали Штифек, он попал в гарнизон за участие в групповой драке, в которой произошло убийство. Возможно, он-то и не был ни в чем виноват.
Через два дня после этого разговора Штифек и еще двое пошли в побег. Посреди ночи, в одном исподнем и ботинках.
Одного сумел снять снайпер, дежуривший теперь на вышке, но двое ушли, и почему-то Брейн думал, что они добрались до армии дезертиров, а вовсе не замерзли, как предполагали некоторые.
101
Генерал Штолль сидел за столом в своей зимней столовой, наслаждался привезенными из гарнизонов блюдами и спрашивал себя: «Ах, почему государственные преступники наслаждаются этим ежедневно, а я вынужден травить себя полицианидными кристаллами, создающими иллюзии вкуса и запаха?»
В дверь постучали, и генерал поморщился. Сейчас он менее всего хотел погружаться в этот хоровод служебных проблем, ведь сегодня был день рождения его аквариумного сноббистера Ронни.
– Если это Штин Эттингер, пусть идет в задницу!.. – строго произнес генерал.
– Это Филли, сэр, ваша экономка.
– Какого хрена, Филлионора?
– Сэр, у вас в красной плошечке рисовый пудинг. Он подан на два блюда раньше необходимого.
– Откуда такие сведения? – не принял на веру сообщение экономки генерал и стал просматривать свежее меню. – Нет, здесь все по протоколу…
– Я настаиваю, ваша милость, вы открыли не ту страницу и поэтому ошибаетесь, – продолжала экономка.
По ее лицу текли слезы, затылок больно царапал крупнокалиберный пистолет, и она проявляла чудеса актерского искусства, чтобы избежать той участи, которая постигла главного повара генерала – Трикса, когда он подумал спорить с проникшими в дом господами.
При необходимости они могли добраться до генерала, попросту вышибив дверь, но у них был приказ действовать максимально осторожно.
«Это не война, и с нашей стороны это должно выглядеть как настоятельные дружеские рекомендации», – сказал начальник перед отправкой группы на спецоперацию.
С поваром вышло не так, как хотелось, – он схватился за оружие. Но генерал – совсем другое дело. С ним следовало вести себя корректнее.
– Ладно-ладно, я открываю, – отозвался генерал и дистанционным пультом включил электронный замок.
Столовая была единственной комнатой его дома, запиравшейся на замок, потому что генерал не переносил, когда кто-то входил к нему во время его трапезы.
