Нет, не похожа она на мультяшную фрёкен Бок. Та только с виду была сердитой, а эта вся насквозь злая-презлая. Хорошо, что я забрала у нее бедного Барни!
Песик, чувствовалось, сам рад был убраться подальше от хрипатой тетки – бежал вниз по лестнице со всех лап. Уже на крыльце меня накрыло пугающее дежавю – зрелище черно-белого песика, стремглав удирающего за угол дома, и я запоздало ужаснулась, сообразив, что ничему не научилась на папулиной ошибке: надо же было заранее купить собачке ошейник и поводок!
Но Барни не последовал дурному примеру Гуси, и мне не пришлось играть в подвижную игру «Догони собаченьку» на просторах чужого двора. Более того, песик как-то сам понял, что дальше мы отправимся на машинке, и из всего имеющегося поблизости транспорта безошибочно выбрал желтый «Пежо».
Мы погрузились в него, проигнорировав пару дворовых котов, таких наглых, что они даже не сдвинулись с пути собаки, и чье-то заигрывающее «Барни, Барни, хороший песик!». Очевидно, наш новый четвероногий друг обладал добродушным характером и обширными дружескими связями.
Поворачивая ключ в замке зажигания, я оглянулась и увидела дяденьку в мешковатых льняных штанах и такой же рубахе. Сей пейзанин зачем-то фотографировал «Пежо» своим мобильником. Наверное, встревожен тем, что Барни сел в машину к чужой тете и делает фото на случай, если доверчивая собачка стала жертвой похищения.
– Знакомься, Маша, это Барни, – представила я нового пассажира дожидающейся нас практикантке. – Но мы его будем звать Гусей…
– Барни, он же Гуся? – Машенька свела птичкой аккуратные бровки. – А какое же полное имя?
– Гуссейн… Ну, скажем, Барнабас! – тут же придумала я.
Хотя сама не знала, хоть убейте, кто такой Барнабас.
У меня, впрочем, и Гуссейнов никаких знакомых не было.
– А зачем собаке менять кличку? – спросила Машенька и сама же придумала ответ: – Ой, я поняла, он работает под прикрытием?!
Затем последовали вопросы относительно породы, возраста и сыщицкого стажа Гуссейна-Барнабаса. Я уклонилась от ответов на них под предлогом, что мне нужно следить за дорогой, я не могу отвлекаться на светскую беседу, и большую часть пути Барни-Гуся и Машенька общались между собой.
Когда мы высадились у нашего дома, они уже были друзьями – неразлейвода.
Поддерживая легенду о том, что пес у нас не простой, а служебно-разыскной, я не сразу повела Гуссейна-Барнабаса в свои родные пенаты. Сначала мы все-таки прогулялись на задний двор, и там Барни-Гуся меня здорово удивил.
У края лопуховой поляны он сначала замер, а потом стремглав устремился в заросли, там энергично пошуршал, шныряя туда-сюда, а потом сел на попу в классической позе волка в полнолуние и завыл, как автомобильная сигнализация!
– Да чтоб тебя, пустобрех! – Из-под взвихрившейся занавески вынырнула раскрасневшаяся баба Тося. – Опять эта собака! Инка, это ваша, что ли?
– В данный момент наша, – неохотно призналась я.
– Больная, что ли?
– Кто?!
– Собака ваша! Больная, спрашиваю? То лает, то рычит, то теперь воет, как сумасшедшая!
Я вспомнила, что домомучительница тоже жаловалась – мол, Барни лаял с утра до вечера. Может, пес и вправду нездоров? Может, не надо его сразу в дом тащить, а свозить сначала к ветеринару?
Потом до меня в полной мере дошел смысл сказанного соседкой, и я спросила:
– Баба Тося, а почему вы сказали «опять»? Вы разве уже видели эту собаку?
Барни я привезла только что, но позавчера где-то тут потерялся Гуся – назовем его, чтобы не путаться, Гуссейном Первым. Не он ли шумел под окном у бабы Тоси?
– «Видела»! – раздраженно повторила соседка. – Глаза б мои на него не смотрели… Слышала я его, вот что плохо! Вчера, когда абрикосы для варенья перемывала, он как загавкал, зарычал – мне вставать-то и от работы отрываться не хотелось, так я на голос в него абрикосом подгнившим пульнула.
– А он что?
– Выругался матом!
– Кто – пес?!
– Да пес его знает, кто! Это ж не клумба, а проходной двор какой-то, вечно кто-то здесь шарится, надо, наверное, скосить тут всю растительность под корень, – рассудила баба Тося. – Понятно, что матерился не пес, но он тоже не молчал, все гавкал и гавкал, рычал да рычал. Я абрикосы перемыла, встала, думаю – все, сейчас выплесну воду на эту дурную псину. Выглянула в окно – а там уже и нет никого. Зря только таз с водой на подоконник тащила…
– Это, значит, меня, как последнюю собаку… – горестно зашипела распластавшаяся по стеночке Машенька, смекнув, кому она обязана вчерашним холодным душем.
Я взглядом приказала ей умолкнуть и не мешать мне работать со свидетелем.
– Так, если вы не видели вчерашнюю гавкучую собаку, то почему решили, что это она? – Я указала на Барни.
– Ну, во-первых, я видела ее хвост, – с достоинством ответила баба Тося. – Она им нервно так дергала на бегу, видать, не по собственной воле удирала, небось получила пинка.
– От кого же?
Вот это мне было очень интересно.
По всему выходило, что пес, который мешал вчера бабе Тосе сосредоточиться на ее абрикосах, гавкал и рычал не просто так, а на кого-то. На мужика, ругавшегося матом! То есть возможно, что эти двое – пес и мужик-матерщинник – конфликтовали между собой. Пес лаял и рычал на мужика, мужик дал псу пинка, пес убежал, а мужик…
Да, что же мужик?
По времени все сходилось: мужик вполне мог быть тем самым, которого нашла Машенька. Если он рухнул в лопухи сразу после бегства пса, баба Тося, увлеченная созерцанием нервного собачьего хвоста, могла его в густой траве и не заметить. Тем более что одет он был, помнится, в зеленые шорты и майку цвета хаки – вполне себе маскировочной окраски наряд… А соседка, спеша вернуться к работе, по клумбе глазами не шарила… Да я и сама ведь никакого мужика в зеленях не увидела, пока на него Машенька не натолкнулась…
Но минуточку! Не мог же мужик умереть оттого, что он пнул собаку? И голова у него была в крови… Он же не боднул пса головой, как Зидан Матерацци? Чтобы разбить об него голову, пес должен был быть очень твердым, буквально каменным… Нет, что-то не сходится.
Так, а вот мне еще интересно: тот мужик, который ругался матом, и тот, который дал пинка собачке, это был один и тот же человек – или два разных? Потому что если их было двое, то не исключено, что это не просто некультурные дядьки, а жертва и преступник!
А вот собака совершенно точно была не одна и та же. Барни-Гуся вчера весь день нервировал лаем домомучительницу, значит, под окном у бабы Тоси гавкал потерянный папулей позавчера Гуся I! То есть он недалеко убежал и бродит по району, бедняжка…
М-да, надо Гусю I искать, а то получается, что мы его оставили на произвол судьбы, а ведь мы, Кузнецовы, своих не бросаем…
