Втроем, если считать Барклая.
Я с сожалением оглянулась. Майор Кулебякин, совершенно обворожительный в моем розовом фартучке с рюшечками, выжидательно замер на пороге кухни. С деревянной лопаточки, которой он что-то помешивал на плите, капал мясной сок, и верный пес, застывший рядом с хозяином, одним печальным глазом смотрел на меня, а другим косил на лопаточку.
– Я по работе, это очень срочно, – виновато пробормотала я. – Постараюсь обернуться побыстрее…
– Но ты же вернешься?! – покричал мне Кулебякин уже с балкона.
За голубями, которые нервно заметались, вспугнутые громким майорским голосом, самого Дениса мне снизу было не видно, поэтому я неприцельно покричала вверх:
– Жди меня, и я вернусь! Только очень жди!
– Дождей, если что, в ближайшее время не ожидается, – проинформировал меня услышавший это водитель такси.
Начитанный! Явно узнал цитату.
Я не стала продолжать разговор о поэзии, назвала запомнившийся мне адрес Машеньки, и мы покатили по городу.
По дороге я обдумывала сказанное Денисом о видеокамере.
Даже просто сагитировать на ее установку жильцов нашего многоквартирного дома – дело долгое. А ведь надо будет еще определиться с количеством и местоположением камер, найти подрядчика и – самое сложное – собрать деньги на покупку аппаратуры и оплату работ. Пока все это решится и сложится, пройдет не один месяц. За это время неизвестный с шилом, если он серьезно настроен, может пройти всю дистанцию от первого предупреждения до последнего. Мне не хотелось испытывать его терпение и фантазию. Мало ли, вдруг в следующий раз он ткнет своим шилом не в мертвую резину, а в живую плоть! В меня!
Но можно ведь установить всего одну камеру – в частном порядке. Направить ее на место парковки «Пежо»…
Кстати, а я ведь могу парковать машину и на заднем дворе – в районе приснопамятной лужайки, и тогда она тоже будет в зоне наблюдения, а это значит – что?
– Что мы убьем двух зайцев: приглядим и за машинкой и за лужайкой! – обрадовался мой внутренний голос.
– Трех зайцев, – самодовольно поправила я, прикинув, что финансирование этой затеи вполне можно передоверить Машеньке.
– Да не вопрос, я заплачу и за камеру, и за ее установку! – не обманула моих ожиданий практикантка, она же напарница, она же заказчица и инвестор. – Я даже знаю, кого привлечь к работам: все тот же «Сенси-парк»! Помнится, у них по проекту плотное видеонаблюдение по всей территории, есть даже отдельное помещение с мониторами и специальный человек, который за всем приглядывает. Добавим им еще одну камеру, пусть присматривают и за лужайкой тоже!
– А как мы им это объясним? – задумалась я.
Мы с Машенькой шептались на пороге, чтобы не афишировать свои планы участковому, засевшему в кухне.
– А никак мы это не будем им объяснять, скажем, что таково требование банка, папа, если что, подтвердит, – легко решила Машенька и тут же сменила тему: – Ты чай пить будешь? Незваный гость принес пирожные. Эклеры!
– А чего он вообще пришел-то? – поинтересовалась я, глядя в зеркало.
В нем, сам того не ведая, отражался Федор Иванович Шаляпин, скромно восседающий на диванчике в кухне.
Вид у нашего рыжего приятеля был одновременно радостный и смущенный. Похоже, участковый несколько робел в изысканной обстановке квартиры, над интерьером которой явно поработал дизайнер – так все вокруг было красиво и безжизненно.
– Интересно тут у тебя, – дипломатично заметила я. Мама с папой учили меня, что вежливый человек выдает критические замечания гомеопатическими дозами. – Как в музее…
– А, не обращай внимания, обычно у меня тут нормальный девчачий бардак, просто утром приходила женщина, которая делает уборку, – отмахнулась от комплимента хозяйка прелестного гнездышка. – Я после ее прихода половины своих вещей не нахожу, она их раскладывает, как считает нужным… А Федя пришел не просто так, а с дарами, и речь не только о пирожных.
Тут раскрасавица уперла руки в боки и набросилась на меня:
– А ну, признавайся, почему ты мне не сказала, что уже находила на этой лужайке фрагмент мертвого тела?!
– Ты про руку или про голову? – ляпнула я, забыв, что про руку-то вообще никому еще не говорила.
– А была и рука?!
Машенька надулась – обиделась:
– Мы, между прочим, договаривались, что ты будешь держать меня полностью в курсе дела!
– Я и держу. Просто это, по-моему, уже другое дело, не то, которое с трупом в простыне. – Я внимательно посмотрела на практикантку: нет, не отмякла, дуется. Придется убеждать. – Да ты сама посуди, какое отношение к тому целому трупу могут иметь отдельно взятые рука и голова? Ясно же, что они от кого-то другого!
– А по делу о расчлененке я тебя не нанимала, – понятливо кивнула Машенька.
И тут же постановила:
– Решено, нанимаю! Накину еще по десятке за эти фрагменты, нормально будет?
– Мань, а ты не того? – Я не удержалась и покрутила пальцем у виска. – Ты что же это, все криминальные истории города будешь расследовать за папины деньги? Оригинальная получится благотворительность!
– Ин, это ты не понимаешь: какие-то двадцать или пятьдесят тысяч для папы вообще не деньги, он кинет их мне по первой же просьбе в ватсапе…
– А если тебе больше пятидесяти тысяч нужно, тогда ты папе звонишь? – Я заинтересовалась этой финансовой механикой.
– Если меньше ста тысяч – эсэмэску пишу, если больше – звоню. – Машенька даже не поняла, что над ней подшучивают. – Вот если нужна будет действительно приличная сумма, скажем, полмиллиона, придется ехать к папе в гости.
– И за то, что ты приедешь, он даст тебе полмиллиона?!
– Не за то, что приеду, а чтобы поскорее уехала, не нервировала его новую молодую жену…
На кухне громко кашлянули.
– Ой, мы забыли про Федю! – спохватилась хозяйка дома, и мы с ней наконец закончили рабочее совещание в прихожей. – Федя, вот Инка. Покажите ей, что вы принесли.
До Феди определенно долетели обрывки разговора про полмиллиона, которыми Машеньку не удивишь, и он осознал, что скромные дары тут неуместны, но уж с чем пришел – с тем пришел.
– Вот. – Участковый на раскрытой ладони протянул мне какую-то блистюльку. – Это я нашел на той же клумбе. Подумал – вдруг она с одежды того, кого ударили кастетом? Или того, кто его ударил…
– Очень, очень сомневаюсь, – пробормотала я, повертев перед глазами большую пуговицу из желтого металла с крупным красным камнем. – За пределами модных показов мужики такое нынче не носят…
– Вот и я говорю – это женская пуговица, – вмешалась Машенька. – Судя по размеру, она с пальто или плаща, то есть пролежала на лужайке несколько месяцев…
