– Догоним? – предложил я, прикидывая, с какой скоростью нужно бежать, чтобы нагнать транспортное средство.
– Не-е-ет, – поморщился Антоха, отчаянно мотая головой, – я не побегу!
Он терпеть не мог физкультуру и все, что с ней было связано.
– Тогда… – растерялся я, – даже не знаю…
– Нам нужна попутка! – сообразил друг. Повернулся и взмахнул руками: – О! Вот. Стой! Стой!
Он побежал и, вытянув руки в стороны, преградил путь какой-то старой развалюхе. Раздался визг шин, а затем крик:
– Куда прешь, окаянный?!
За рулем старенькой «пятерки» сидела бабуська. Она и орала на Антоху, опустив стекло и высунувшись почти наполовину.
– Сталина на вас нет!
– Бабуля, не шумите. – Майкин обошел автомобиль и склонился к окну. – Войдите в положение! Возьмите нас на борт. Нам вон за тем автобусом надо…
– Ишь, какой! А ну отойди! Грабельки-то свои от моей машины убери!
– Подвезите нас с другом, мы вам заплатим.
– Не могу. У меня рассада!
– Да мы ее на колени поставим. Ну пожалуйста!
– Едрить твою налево! – Бабка выглянула из-за руля и недоверчиво просканировала меня взглядом. Мало ли, наркоман какой. Вдруг обдеру ее рассаду да выкурю. – Ладно, давай, шевели помидорами! Залезайте!
Мы бросились к автомобилю, открыли дверцы, подхватили ящики с рассадой и плюхнулись с ними на сиденья.
– Поехали! – скомандовал Антоха, выглядывая из-за помидорной рассады.
– Погодь! – Бабка поправила толстенные очки.
– Да нам бы побыстрее. Во-о-он за тем автобусом. Его уже не видно, но он, короче, там.
– Погодь! – Бабуся закрыла окно, включила первую передачу и вцепилась в руль: – А тепереча поехали!
Машина дернулась, заворчала, а затем неуклюже сорвалась с места. Двигатель протяжно завыл: «Уа-а-а-а».
– Вот спасибо, – пробормотал я. – А то нас тут забыли, позарез надо автобус догнать.
Набрав приличную скорость, автомобиль высоко подскочил на кочке. Бам! И моя голова проверила потолок на прочность.
– Ой, осторожнее! – испуганно вякнул Антон.
– Ты только рассаду крепче держи! – крикнула бабка.
– Мне вообще-то жизнь дорога…
– А мне мои помидоры. Не зубать!
Мы переглянулись – возможно, в последний раз в жизни. Машина неслась по дороге, виляя и собирая все ямы. Даже пьяница двигался бы ровнее, чем этот адов катафалк, набитый ящиками с землей.
– Бабка, наверное, под мухой, – с выпученными от страха глазами прошептал Майкин.
– Да я бы к ней в жизнь не сел, – ответил я. – Это все ты! Она, может, слепая или глухая…
– Сам ты глухой! – возразила бабулька.
– Ой, простите! – Антон втянул голову в плечи.
– Будешь трындычать, как швейная машинка, прямо на ходу тебя высажу!
– Молчу! – обиделся Майкин.
Густой помидорный запах заполнил машину, нечем было дышать. У меня в носу чесалось, в горле щекотало. Да еще и сзади кто-то настойчиво жужжал мне в затылок.
Я смачно чихнул.
– Будь здоров! – сказал Антоха.
– Не чихай на мою рассаду! – прикрикнула бабка.
– Вот! Вот он! – заорал я, заметив автобус.
– Ага! – С мастерством Шумахера и энтузиазмом сотрудников СОБРа бабка пустилась в погоню.
Через полминуты лихим приемчиком прямиком из «Токийского дрифта» старушка развернула свою колымагу и преградила путь автобусу. Под дикий визг тормозов мы с Майкиным уткнулись носами в зелень рассады.
– Спасибо!
– Спасибо. Что мы вам должны?
– По гроб жизни должны будете, – серьезно сказала бабка, а затем рассмеялась. Ну вылитая Баба-яга!
Оставив деньги на сиденье, мы еще раз поблагодарили ее, затем выбрались и побежали к автобусу. Мне казалось, что я весь провонял сигаретным дымом и помидорной рассадой. Водитель с недовольным видом открыл нам дверь, а дежурный преподаватель и студенты встретили нас смехом и удивленными возгласами.
– О! Кто тут у нас? Беги, Форрест, беги! Ха-ха-ха!
Не обращая внимания на смешки, мы прошли в середину салона. Антон занял свое место, а я двинулся к своему. Еще издалека заметил, что оно было занято.
– Здесь я сижу! – решительно сказал я, подойдя к нужному креслу.
Угадайте, кто вальяжно развалился на сиденье рядом с Леной? Правильно – Харитошкин. И мне было что ему сказать. И по поводу курения на заправке, и по поводу его тупых проделок.
– Ты что-то сказал? – усмехнулся он, неохотно поднимая на меня взгляд.
– Да, – кивнул я и посмотрел на Лену. Девушка выпрямилась и внимательно посмотрела на меня. Мне предоставлялся отличный шанс сделать так, чтобы она наконец меня заметила. – Я сказал, что ты сел на мое место.
Глаза Харитона округлились. Кто-то за моей спиной негромко хохотнул. Вряд ли кто-то ожидал подобной дерзости от тихого отличника.
– Ты что-то сказал, очконавт? – переспросил Кошкин, надуваясь для пущей важности.
Я сглотнул. Нужно было стоять до конца.
– Я… – Набрав в легкие побольше воздуха, я медленно выдохнул. Что-то прожужжало над ухом. Я нервно дернул плечом. – Я сказал, что это… – Что-то пушистое щекотно коснулось шеи, затем руки. Снова послышалось назойливое жужжание. Я еще раз дернулся, потом отмахнулся рукой, а затем вдруг почувствовал резкий укол выше локтя. – Ай!
– Осторожно, это пчела! – воскликнула Лена, приподнимаясь. Но было уже поздно.
– Говори-говори, – улыбнулся Харитон.
– Что это… мое… – начал я, но вдруг понял, что со мной происходит что-то не то.
Почувствовал резкую слабость, затем головокружение. К голове прилил острый жар, дышать стало трудно.
– Место… – прошептал я, чувствуя, как опухает во рту мой язык.
Сохранять равновесие становилось все труднее. Я покачнулся.
– Говори, придурок!
– Да что ты к нему пристал? – Ленин голос слышался как сквозь вату. – Видишь, плохо человеку? Эй, парень. Гляди, как побледнел…
Что-то резко притянуло меня к полу.
4
Лена
Похоже, ботанику не просто поплохело, он явно собирался откинуть копыта прямо сейчас, в автобусе.
– Ты слышишь меня? Слышишь? Парень! – Я склонилась над ним, проверяя пульс.
В салоне поднялся шум: от беспокойного шепота до испуганных вздохов. Лучше бы расступились, честное слово.
– Отойдите, дайте воздуха! – попросила я.
