– Я спросил: готова ли ты изменить мир вместе со мной? Ты проделала блестящую работу, и сегодня я пришел к тебе сказать, что она завершена. Все получилось.
Хелена непонимающе смотрит на него через кофейный столик. Слезы текут по лицу.
– О чем ты говоришь?
– Сегодня главный день в твоей и моей жизни – тот, к которому мы шли все это время. Поэтому я и здесь – чтобы отпраздновать его с тобой.
Слейд начинает раскручивать проволочную уздечку. Закончив, бросает ее на кофейный столик, зажимает бутылку с этикеткой «Дом Периньон» между колен и аккуратно откупоривает пробку. Потом разливает шампанское по узким бокалам, тщательно наполняя каждый до самой кромки.
– Ты сошел с ума, – говорит Хелена.
– Еще рано пить. Надо подождать до… – Он смотрит на часы. – Примерно до десяти пятнадцати. А пока я хочу показать тебе кое-что, что произошло вчера.
Слейд берет диск с кофейного столика, идет к домашнему кинотеатру, вставляет в проигрыватель и увеличивает громкость. На экране возникает кресло Хелены, в нем незнакомый ей высокий жилистый мужчина. Чжи Ун, склонившись над ним, делает ему на левом плече татуировку – М-и-р-а-н…, когда тот вдруг поднимает руку:
– Стоп!
– В чем дело, Рид? – В кадре появляется Слейд.
– Я здесь. Я вернулся. Господи!
– О чем ты говоришь?
– Эксперимент сработал.
– Докажи.
– Имя твоей матери – Сьюзен. Ты сказал его мне перед тем, как я залез в яйцо, и велел повторить, когда я снова тебя увижу.
На лице экранного Слейда расплывается широкая ухмылка.
– В какое время завтра прошел эксперимент? – спрашивает он.
– В десять.
Слейд выключает телевизор и переводит взгляд на Хелену.
– Я должна была что-то из этого понять?
– Полагаю, скоро мы узнаем.
Некоторое время они сидят в неловком молчании. Хелена смотрит на пузырьки в шампанском.
– Я хочу уехать домой, – говорит она наконец.
– Можешь отправляться прямо сегодня, если пожелаешь.
На стенных часах 10.10. В каюте стоит такая тишина, что слышно шипение выходящего из шампанского газа. Хелена бездумно глядит на море. Что бы там ни придумал Слейд, с нее довольно. Эта вышка, проект – ничего ей больше не нужно. Плевать, что она останется без денег, без доли в прибыли – никакие мечты, никакие амбициозные замыслы того не стоят. Надо вернуться в Колорадо и помогать отцу ухаживать за мамой. Пусть не удалось сохранить ее тускнеющие воспоминания или вылечить – можно хотя бы просто быть рядом все отпущенное ей время.
Десять пятнадцать наступает и проходит. Слейд то и дело смотрит на свои наручные часы, во взгляде постепенно растет беспокойство.
– Слушай, – не выдерживает Хелена, – не знаю, к чему все это было, но, по-моему, тебе пора. Когда прибудет вертолет, на котором я смогу вернуться в Калифорнию?
Из носа Слейда вытекает струйка крови. Хелена ощущает железистый привкус во рту и осознает: с ней то же самое. Она поднимает ладонь, но кровь просачивается сквозь пальцы на футболку. Хелена бросается в туалет, хватает пару полотенец из ящика, прижимает одно к носу, а другое относит Слейду. Когда она протягивает к нему руку, сильная боль вдруг пронзает голову где-то позади глаз – словно Хелена разом проглотила целое мороженое. Судя по виду Слейда, тот испытывает то же, однако затем широко улыбается, показывая окровавленные зубы. Поднявшись, он промокает нос и отбрасывает полотенце в сторону.
– Ты это чувствуешь? – спрашивает он.
Сперва она думает, что он говорит о боли, как вдруг осознает появившееся у нее совершенно иное воспоминание о последнем получасе – серое и призрачное. В нем Слейд не пришел с шампанским, а позвал ее спуститься с ним в исследовательскую лабораторию. Там они сидели в аппаратной, а наркоман-героинщик залез в депривационную капсулу. Ему реактивировали память о ранее сделанной татуировке и затем убили. Хелена пыталась бросить стул в стекло между аппаратной и лабораторией и в этот момент вдруг очутилась здесь, в своей каюте, с кровоточащим носом и раскалывающейся головой.
– Я не понимаю… Что произошло?
Слейд поднимает бокал, слегка стукает им о другой, стоящий на столе, и делает долгий глоток.
– Хелена, то, что ты придумала, не просто позволяет людям заново переживать свои воспоминания. Оно на самом деле возвращает их в прошлое.
Барри
25 октября 2007 г.
Окна соседних домов мерцают от включенных телевизоров. На улице никого, кроме Барри. Он бежит посередине пустой дороги, покрытой опавшими листьями с растущих вдоль квартала дубов. Уже много лет он не чувствовал себя таким сильным. Левое колено не болит – до неудачного подката во время игры в софтбол в Центральном парке еще пять лет. К тому же ноги несут куда более легкий вес, на добрых тридцать фунтов меньше.
Через полмили впереди показываются сияющие вывески мотелей и кафе, среди которых и «Дэйри куин». Барри замечает, что в левом переднем кармане джинсов что-то есть. Снизив темп до быстрого шага, он засовывает туда руку и выуживает айфон первого поколения. На заставке фото Меган, пересекающей финишную черту во время забега.
Разблокировать телефон удается только с четвертой попытки. Пролистав список контактов, Барри набирает номер дочери и вновь переходит на бег. После первого же гудка включается голосовая почта. Еще попытка – то же самое.
Труся по разбитому тротуару, Барри минует несколько старых заброшенных зданий, которые в ближайшее десятилетие реконструируют. Здесь появятся новое жилье, кафе и винокурня, пока же лишь мрачно темнеют развалины.
В нескольких сотнях шагов впереди появляется чья-то фигура, вынырнувшая из мрака запущенного квартала на залитое ярким светом пространство, где начинается оживленный центр. Бирюзовый свитер, конский хвост… Барри окликает дочь, но она не оглядывается. Рванув с места, он бежит так, как не бегал никогда в жизни, хватая воздух ртом и продолжая выкрикивать ее имя.
В голове, однако, так и бьется неотвязная мысль – это все вправду или нет? Сколько раз Барри представлял себе, как спасает дочь. Лишь бы дали шанс…
– Меган!
Осталось всего шагов пятьдесят – оказывается, она болтает по телефону, ничего не замечая вокруг. Сзади слышится визг покрышек. Обернувшись, Барри видит быстро приближающиеся огни фар. Двигатель ревет на высоких оборотах. Кафе, до которого Меган так и не добралась, впереди, на другой стороне улицы. Девушка ступает на дорогу…
– Меган! Меган! Мега-а-ан!
Та останавливается в шаге от тротуара и оглядывается, все еще с телефоном возле уха. Барри видит замешательство на ее лице. Шум приближающейся машины нарастает, и мимо на шестидесяти милях в час проносится черный «Мустанг».
