– Что это? – спрашивает она.
– Твой контракт.
Она смотрит на Раджа.
– Ты что, не слышал, что я сейчас сказала?
– Они уже знают, что кресло позволяет вернуться в собственные воспоминания. И ты что, думаешь, они от него откажутся? Джинна в бутылку уже не загонишь.
– Это еще не значит, что я обязана им помогать.
– Но если ты согласишься, к тебе, как к гениальному изобретателю, будут относиться с величайшим уважением. Ты сможешь участвовать в принятии решений. И войдешь в историю. Это то, что мне поручено передать. Ну и как, ты согласна?
Хелена улыбается острой, как бритва, улыбкой:
– Можешь идти в задницу.
День 10
Снаружи идет снег, на оконном карнизе уже образовалась мягкая белая подушка. Машины на мосту еле ползут, а сам мост в зависимости от силы снегопада то исчезает из действительности, то возвращается вновь.
После завтрака Джессика отпирает замок и требует, чтобы она оделась.
– Зачем? – спрашивает Хелена.
– И без разговоров, – отвечает Джессика, в ее голосе впервые за десять дней звучит нечто похожее на угрозу.
Они спускаются на лифте в подземный гараж, где выстроились в ряд, сверкая чистотой, одинаковые черные внедорожники.
Они едут по тоннелю в направлении Куинса, как если бы им нужно было попасть в аэропорт «Ла-Гуардиа». Хелена подозревает, что им предстоит куда-то лететь, однако спросить не решается. Впрочем, они минуют аэропорт и едут дальше через Флашинг, сквозь разноцветье фасадов китайского квартала, пока не оказываются наконец среди невысоких офисных зданий, которые иначе как неприметными не назовешь.
Выходят из машины, Алонсо берет Хелену за руку и ведет к главному входу в одно из зданий. За двойными дверями рядом со стойкой секьюрити ее поджидает очень высокий, баскетбольного роста, мужчина. Он басит Алонсо: «Жди эсэмэску» – это означает, что тот может идти, – потом переводит взгляд на Хелену.
– Так вы и есть наш гений? – Мужчина носит роскошную бороду, а его густые брови темной полосой срослись над переносицей. Он протягивает ей руку: – Меня зовут Джон Шоу. Добро пожаловать в DARPA.
– Какая у вас здесь должность, мистер Шоу?
– Можете считать, что командирская. Пойдемте со мной. – Он шагает к секьюрити, Хелена не движется с места. Сделав пять шагов, он оборачивается. – Доктор Смит, не заставляйте меня повторять дважды.
Пропуск Шоу открывает перед ними стеклянные двери, за которыми – длинный холл с ковровым покрытием. Пусть снаружи комплекс и напоминает захудалый деловой квартал, однако бездушный лабиринт неярко освещенных стандартных коридоров сразу же выдает правительственное учреждение.
– Мы забрали из лаборатории Слейда все подчистую и перевезли сюда – так безопасней, – сообщает Шоу.
– Разве Радж не передал вам мое отношение к идее работать с вами?
– Передал.
– В таком случае, зачем меня сюда привезли?
– Я хочу, чтобы вы увидели, чем мы занимаемся.
– Если речь о кресле, меня это совершенно не интересует.
Они оказываются у вращающейся двери – стекло толстое и, вероятно, бронированное, чтобы войти, нужно активировать биометрический датчик. Шоу смотрит на Хелену сверху вниз. На лице, которое в иных обстоятельствах могло бы выглядеть вполне дружелюбным, написано сильнейшее раздражение. Обдав ее запахом мятных леденцов с корицей, он заявляет:
– Я хочу, чтоб вы знали – во всем мире нет ни единого места безопасней того, что находится по другую сторону этого стекла. Пусть внешне и незаметно, но здание – настоящая крепость, а DARPA умеет хранить секреты.
– Никакое стекло не способно сохранить в секрете кресло. Ничто не способно. И вообще – зачем оно вам?
Правый уголок его рта ползет чуть вверх, на мгновение Хелена замечает в его глазах хитроватый стальной отблеск.
– Сделайте мне одно одолжение, доктор Смит, – говорит Шоу.
– Какое именно?
– В ближайший час попытайтесь смотреть на вещи незашоренным взглядом.
* * *
Кресло и депривационная капсула стоят, ярко освещенные, будто ключевые экспонаты на выставке, в центре роскошно оборудованной лаборатории. За терминалом сидит Радж, рядом с ним стоит молодая женщина в черной армейской униформе и высоких ботинках. Руки ее покрыты татуировками, черные волосы забраны в хвост.
Шоу подводит Хелену к терминалу.
– Знакомьтесь – Тимони Родригес.
Женщина-солдат коротко кивает в сторону Хелены и спрашивает:
– Кто это?
– Хелена Смит. Создатель вот этого всего. Радж, как у нас дела?
– Ждем лишь команды на старт. – Он разворачивает вращающийся стул в сторону Тимони. – Готова?
– Вроде как.
Хелена смотрит на Шоу.
– Что происходит?
– Мы отправляем Тимони в ее воспоминание.
– Зачем?
– Сейчас увидите.
Хелена оборачивается к Тимони:
– Вы понимаете, что в этой капсуле они собираются вас убить?
– Джон и Радж все мне подробно описали, когда взяли в команду.
– Они вас парализуют, потом остановят сердце. Я через все это прошла четырежды. Поверьте, процесс чрезвычайно мучительный, а обезболивание применять нельзя.
– Знаю, знаю.
– Произведенные вами перемены повлияют на других людей и тоже причинят им боль. Неожиданно и незаслуженно. По-вашему, вы имеете на это право?
Ее вопроса будто никто не слышит. Радж встает и делает знак рукой в сторону кресла:
– Присаживайся, Тимони.
Он достает из шкафчика рядом с терминалом серебристый шлем, подходит к креслу, надевает шлем Тимони на голову и начинает затягивать ремешки.
– Это и есть аппарат для реактивации? – уточняет Тимони.
– Совершенно верно. При помощи МЭГ-микроскопа он фиксирует воспоминание. Записывает состояние нейронов, чтобы потом, в капсуле, реактивировать его посредством стимуляторов. – Радж опускает МЭГ поверх шлема. – Ты уже решила, какое воспоминание использовать?
– Джон обещал дать указания.
– Мое единственное требование – чтобы оно было трехдневной давности, – отзывается Шоу.
Радж открывает крышечки в подголовнике кресла, распрямляет телескопические титановые стержни и фиксирует их в защелках микроскопа.
– Воспоминание не обязано быть всеобъемлющим, главное – чтобы оно оказалось достаточно живым. Для этого лучше всего подходят боль и удовольствие. Или же сильные эмоции. Верно, Хелена?
Она не отвечает. Перед ней разворачивается ее наихудший кошмар – кресло в правительственной лаборатории.
