Радж наклоняется к терминалу, открывает новый файл для записи, потом берет планшет, позволяющий вводить команды удаленно. Присев на табурет рядом с Тимони, он объясняет:
– Для записи воспоминания, во всяком случае поначалу, лучше всего описать его вслух. Не ограничивайся тем, что ты видела и чувствовала, постарайся копнуть поглубже. Звуки, запахи, ощущения – для живого воспоминания все это очень важно. Как будешь готова – приступай.
Тимони закрывает глаза, делает глубокий вдох.
Она описывает, как стояла у обитой медью стойки своего любимого бара в Гринич-Виллидж, ожидая заказанного бурбона. Какая-то женщина попыталась протиснуться к стойке совсем рядом, толкнув Тимони, она была так близко, что та почувствовала запах ее духов. Женщина обернулась, чтобы извиниться, они на несколько секунд встретились взглядом. Тимони знала, что ей в любой момент предстоит умереть в депривационной капсуле. Перспектива переполняла ее одновременно возбуждением и ужасом. Собственно, она потому тем вечером и отправилась в бар, что совершенно не могла оставаться одна.
– Кожа у нее была цвета кофе со сливками, а губы – умереть не встать. Я прямо сгорала от желания ее потрогать. Да какое там, я с ней была готова хоть всю ночь трахаться, но вот просто улыбнулась и говорю: ерунда, мол, ничего страшного. Жизнь – она ведь вся состоит из таких мелочей, о которых потом жалеешь, да?
Тимони открывает глаза:
– Ну как, годится?
Радж поднимает планшет, чтобы все могли видеть на экране «СИНАПТИЧЕСКОЕ ЧИСЛО: 156».
– Этого достаточно? – спрашивает Шоу.
– Любой результат выше ста двадцати вполне надежен.
Радж вводит Тимони иглу в вену на левом предплечье, подсоединяет инъектор. Тимони сбрасывает униформу и направляется к капсуле. Радж открывает перед ней люк, Шоу подает руку, чтобы помочь забраться.
Глядя на то, как его подчиненная плавает в соленой воде, Шоу спрашивает ее:
– Ты помнишь все, что мы обсуждали?
– Да. Только не знаю точно, чего ожидать.
– Честно говоря, никто из нас не знает. Ну, увидимся по ту сторону.
Радж закрывает люк и возвращается к терминалу. Шоу садится рядом с ним, Хелена тоже подходит поближе, чтобы видеть мониторы. Протокол реактивации уже запущен, Радж проверяет дозировки бромида рокурония и тиопентала натрия.
– Мистер Шоу, – говорит Хелена.
Он поднимает взгляд.
– В настоящий момент, кроме нас, никто во всем мире не имеет доступа к креслу.
– Хотелось бы надеяться.
– Умоляю вас, будьте с ним осторожны. До сих пор кресло не принесло ничего, кроме хаоса и страданий.
– Вероятно, оно находилось не в тех руках.
– Человечество еще не дозрело до подобного могущества.
– Я надеюсь убедить вас, что вы ошибаетесь.
Хелена просто обязана их остановить, но прямо за дверью – два вооруженных охранника. Сделай она хоть что-то – они тут же на нее набросятся.
Радж берет комплект наушников и говорит в микрофон:
– Тимони, начинаем через десять секунд.
Из громкоговорителей слышно, как дышит Тимони: «Я готова».
Радж активирует инъектор. Со времен платформы оборудование Слейда значительно усовершенствовалось, тогда им требовался врач, чтобы следить за состоянием испытуемого и определить момент для включения стимуляторов. Новое программное обеспечение автоматически подает нужные дозы медикаментов в зависимости от показания датчиков и запускает электромагнитные стимуляторы в тот момент, когда фиксируется выброс диметилтриптамина.
– Сколько до сдвига? – спрашивает ее Шоу.
– Все зависит от того, как ее организм реагирует на медикаменты.
Инъекция рокурония, через тридцать секунд – тиопентала натрия. Шоу наклоняется к экрану, на левой стороне которого – показания медицинских датчиков, на правой – картинка с приборов ночного видения изнутри капсулы.
– Пульс резко упал, однако она выглядит совсем спокойной.
– Вы бы так же выглядели, задыхаясь с остановленным сердцем, – отрезает Хелена.
Они видят, как кардиограмма Тимони превращается в прямую.
Проходит несколько минут.
По виску Шоу струится пот.
– Не слишком ли долго? – спрашивает он.
– Нет, – говорит Хелена. – На то, чтобы умереть после остановки сердца, еще много времени требуется. И, можете мне поверить – для нее все это тянется гораздо дольше.
Монитор, отслеживающий состояние стимуляторов, мигает надписью «ЗАФИКСИРОВАН ВЫБРОС ДМТ». Потемневшее было изображение мозга Тимони вспыхивает ярким световым шоу.
– Стимуляторы включились, – сообщает Радж.
Через десять секунд информацию о ДМТ сменяет новая надпись: «РЕАКТИВАЦИЯ ЗАВЕРШЕНА».
Радж оборачивается к Шоу и говорит:
– Теперь в любой момент…
* * *
Хелена обнаруживает, что она уже не у терминала, а за столом для собраний в противоположном углу лаборатории. Из носа течет кровь, болит голова.
Вокруг стола также сидят Радж, Шоу и Тимони. У всех, кроме Тимони, идет носом кровь.
Шоу разражается смехом:
– Господи, получилось!
Он смотрит на Раджа:
– Получилось, мать вашу!
– Что вы сделали? – спрашивает Хелена, все еще пытаясь отделить мертвые воспоминания от новых, настоящих.
– Вспомни позавчерашнюю стрельбу в школе, – говорит ей Радж.
Хелена пытается вспомнить новостные выпуски, которые она смотрела по утрам за последнюю пару дней – толпы учеников, выбегающих из школьного здания, жуткие видео, снятые на телефон в столовой, где разыгралась бойня, убитые горем родители, умоляющие политиков сделать хоть что-то, чтобы такое не повторилось, скорбящие со свечами, полицейские отчеты…
Только ничего подобного не было.
Все это лишь мертвые воспоминания.
Когда стрелок шагнул на школьное крыльцо с автоматом в руках и с рюкзаком на плече – в нем были самодельные бомбы, несколько пистолетов и пятьдесят магазинов с патронами, – ему в затылок вошла пуля и вышла наружу через левую носовую полость. Пуля натовского калибра 7,62 миллиметра была выпущена из снайперской винтовки М-40 с расстояния около трехсот шагов. Хотя прошло уже двадцать четыре часа, выяснить, кто именно остановил несостоявшегося массового убийцу, так и не удалось, однако неизвестного снайпера превозносили во всем мире как героя.
Шоу смотрит на Хелену.
– Ваше кресло спасло девятнадцать жизней.
Она не в состоянии вымолвить ни слова.
– Послушайте, – говорит он, – мне известны соображения в пользу того, чтобы навсегда стереть кресло с лица земли. Так как оно является вызовом естественному порядку вещей. И однако мы только что спасли девятнадцать детей от смерти, а их родителей – от невыносимых страданий.
