Да что же это, вашу мать, такое?
Пролет моста между Манхэттеном и островом Рузвельта свисает над Ист-Ривер, словно лопнувшее сухожилие, фермы, крепящие его к манхэттенской башне, все еще держатся. Машины соскальзывают вниз, люди цепляются за перила, а течение медленно выворачивает пролет из крепления со скрежещущим визгом, отдающимся у нее в зубных пломбах.
Хелена вытирает кровь с губ и в этот момент осознает: я переживаю сдвиг реальности. Я умерла в тоннеле. Теперь я здесь. Кто-то использует кресло.
Пролет между островом Рузвельта и Куинсом уже оторвался, она видит, как ниже по течению огромная секция пылающего дорожного полотна врезается в контейнеровоз, проткнув его корпус зазубренными обломками ферм.
Даже внутри квартиры пахнет непривычно горелым – ведь пылает то, что не может, не должно гореть, – а завывание сотен сирен от приближающихся машин чрезвычайных служб буквально оглушает.
Позади Хелены на кухонной стойке начинает вибрировать телефон, в этот момент последние фермы отламываются от манхэттенской башни, щелкая подобно бичам, пролет моста с чудовищным стоном валится вниз с высоты десятиэтажного дома, два дорожных яруса пробивают идущее вдоль берега шоссе, сметая машины и срезая прибрежные деревья, опрокидываются вдоль восточного края 58-й и 59-й улиц, прихватив с собой северо-восточный фасад небоскреба, и, наконец, сползают в Ист-Ривер, лишь чуть-чуть разминувшись со зданием, где находится квартира Хелены.
Она бежит в кухню к телефону и сразу кричит в трубку:
– Кто использует кресло?
– Это не мы, – отвечает ей Джон.
– Хватит врать! Я только что испытала сдвиг от смерти в мидтаунском тоннеле сюда, к себе в квартиру, и смотрю, как горит мост.
– Просто приезжайте как можно быстрее.
– Зачем?
– Мы влипли, Хелена. Мы по уши обделались.
Дверь в квартиру распахивается, внутрь врываются Алонсо и Джессика, из носа у обоих идет кровь, на лицах – дикий ужас.
Хелена чувствует, как все движения начинают замедляться.
Новый сдвиг?
Джессика спрашивает:
– Что за…
Хелена сидит на заднем сиденье и смотрит через тонированное стекло на Ист-Ривер в сторону Гарлема и Бронкса.
Она не умерла в тоннеле.
Мост через Ист-Ривер не рухнул.
Если быть совсем точной, они сейчас на самой середине верхнего яруса моста, и с ним все в порядке.
Джессика за рулем произносит:
– Господи!
Внедорожник виляет в соседнюю полосу, Алонсо на пассажирском сиденье перехватывает руль и возвращает машину обратно.
Прямо перед ними в их полосу из соседней въезжает автобус, сметает три машины и разбивает их о высокий разделительный бордюр, искры и осколки стекла бьют оттуда словно фонтаном. Джессика резко крутит руль, машина на мгновение встает на два колеса, им едва удается разминуться с кучей разбитого металла.
– Сзади, – кричит Джессика.
Хелена оборачивается и видит, как над Мидтауном поднимаются огромные столбы дыма.
– Это ведь какие-то ложные воспоминания, да? – спрашивает Джессика.
Хелена набирает Шоу и, прижав телефон к уху, думает: кто-то использует кресло, чтобы смещать реальность, от катастрофы к катастрофе.
«Линии перегружены, пожалуйста, попробуйте повторить вызов в другое время».
Алонсо включает радио.
«…сообщения о двух грузовиках, взорвавшихся рядом с Центральным вокзалом. Информация крайне противоречива. Ранее сообщалось об аварии в тоннеле Мидтаун-Куинс, я также помню, что своими глазами видел обрушение моста Пятьдесят Девятой улицы и, однако… не понимаю, как это может быть, но сейчас я вижу его совершенно целым на передаваемом одной из камер…»
* * *
Машина стоит в пробке на Восточной 57-й улице, воздух полон дыма, в ушах у Хелены звенит.
Снова головная боль.
Снова кровь из носа.
Снова сдвиг.
С тоннелем ничего не было.
С мостом ничего не было.
Не было и взрыва на Центральном вокзале.
Обо всем этом остались лишь мертвые воспоминания, голова Хелены ими забита, словно воспоминаниями о снах.
Она проснулась, позавтракала, оделась, спустилась в подземный гараж вместе с Джессикой и Алонсо, как делала каждое утро. Они ехали на запад по 57-й, чтобы оттуда свернуть на мост, когда небеса прорезала ослепительная вспышка, и сразу же раздался звук, похожий на одновременный залп тысячи орудий, срикошетивший от окружающих зданий.
Сейчас поток машин остановился, вокруг на тротуарах стоят люди и с ужасом взирают на башню Трампа, клубящуюся огнем и дымом. Нижние десять этажей проседают, фасад словно оплывает, становятся видны внутренности отдельных комнат, похожие на полочки в шкафу. Верхние этажи выглядят неповрежденными, люди из окон таращатся на кратер, в который превратился перекресток 57-й улицы и Пятой авеню – крен здания этому лишь способствует.
Город заполняется воем сирен, Джессика истошно вопит:
– Что происходит? Что происходит?
Прямо перед ними с неба падает человек и врезается в крышу такси.
Еще один пробивает лобовое стекло машины непосредственно перед внедорожником.
Третий рухнул на козырек входа в частный спортивный клуб. Наверное, люди выбрасываются из окон, потому что их психика не выдерживает, думает Хелена. Удивляться тут нечему. Не знай она сама про кресло, как могла бы понять, что происходит с городом, со временем, с действительностью?
Джессика рыдает.
– Такое чувство, что всему конец, – бормочет Алонсо.
Хелена смотрит из машины на здание и видит, как из офиса, в котором выбило взрывом окна, выпрыгивает блондинка. Она с воплем летит вниз головой, будто ракета. Хелена хочет отвернуться и не может.
Всеобщее движение вокруг снова замедляется.
Замедляется бушующий дым.
Пламя.
Падающая женщина ползет вниз, точно в сверхзамедленной съемке, ее голова все ближе и ближе к тротуару.
Все останавливается.
Эта временная линия сейчас умрет.
Руки Джессики навеки застыли на руле.
Хелена никогда не отвернется от женщины, а та никогда не ударится о землю, ибо зависла в воздухе, голова – в футе от тротуара, волна светлых волос, глаза закрыты, лицо навсегда искажено гримасой – она ждет удара…
* * *
Хелена проходит через двойные двери здания DARPA, где у стойки охраны ее встречает Шоу. Они смотрят друг на друга, пропуская через себя новую действительность; свежие воспоминания занимают свое место, словно детали мозаики.
