Ничего не было.
Тоннеля, моста, Центрального вокзала, башни Трампа. Хелена проснулась, собралась, и ее доставили сюда, как и каждое утро до этого. Она хочет что-то сказать, Шоу прерывает ее:
– Не здесь.
В лаборатории Радж и Альберт сидят за столом для совещаний и смотрят новости по встроенному в стену телевизору. Экран разделен на четыре секции, по ним идут трансляции с камер, показывающих неповрежденные сооружения: мост 57-й улицы, Центральный вокзал, башню Трампа и тоннель Мидтаун – Куинс. Заставка внизу экрана гласит: «МАССОВЫЙ СБОЙ ПАМЯТИ НА МАНХЭТТЕНЕ».
– Что, мать вашу, происходит? – восклицает Хелена.
Ее колотит – пусть всего этого и не случилось, но она все еще чувствует, как в нее бьет стена воды. Слышит, как в крыши машин врезаются тела, визг рушащегося моста.
– Садитесь, – говорит ей Шоу.
Она садится напротив Раджа, который выглядит совершенно ошарашенным. Шоу остается на ногах. Он заявляет:
– Произошла утечка. Всего – чертежей кресла и капсулы, программ, протокола.
Хелена тыкает пальцем в экран:
– Все это творит кто-то другой?
– Да.
– Кто?
– Мы не знаем.
– Даже с чертежами на то, чтобы построить работающее кресло, уйдет минимум месяца два, – говорит Хелена.
– Утечка произошла больше года назад.
– Как такое возможно? Год назад у вас и кресла-то…
– Маркус работал из отеля больше года. Кто-то его деятельностью заинтересовался и взломал серверы. Радж только что обнаружил следы взлома.
– И он был очень серьезным, – добавляет Радж. – Они выкачали все, что только можно, а потом умело замели следы.
Шоу переводит взгляд на Альберта.
– Расскажите ей, что вы обнаружили.
– Другие случаи сдвига реальности.
– Где?
– Гонконг, Сеул, Токио, Москва, четыре случая в Париже, два в Глазго, один в Осло. Все очень похоже на первые вспышки СЛП, проявившиеся в Америке год назад.
– Значит, кресло вовсю используется, и у вас есть тому свидетельства.
– Да. Я даже нашел в Сан-Паулу компанию, организующую с его помощью туристические путешествия.
– Бог ты мой! И как давно все это происходит?
– Началось около трех месяцев назад.
– Китайское и российское правительства сообщили по дипломатическим каналам, что обладают соответствующей технологией, – говорит Шоу.
– Каждая ваша следующая фраза ужасней предыдущей.
– Тогда, чтобы не отступать от тенденции… – Шоу открывает стоящий на столе ноутбук, вбивает в браузер адрес. – Опубликовано пять минут назад. В прессу пока не просочилось.
Хелена склоняется к экрану. Перед ней – заглавная страница «Викиликс». Под рубрикой «Армия и война» – изображение солдата в кресле, выглядящем в точности как то, что стоит посередине комнаты, и анонс:
Машина памяти Армии США
Тысячи страниц документов, содержащих схему аппарата, который, как утверждается, способен отправлять военных в прошлое, могут пролить свет на предотвращенные в последние полгода трагедии.
У Хелены перехватывает дыхание. Перед глазами пляшут черные искры.
– Откуда «Викиликс» знает, что кресло имеет отношение к нашему правительству?
– Неизвестно.
– Резюмируем, – произносит Альберт. – Серверы Слейда были взломаны. Их содержимое, по-видимому, продано значительному числу покупателей. Затем утечки продолжились – от одного или нескольких покупателей или даже от самих хакеров. Вероятно, в настоящий момент в разных странах мира существует и применяется значительное количество кресел. Ими располагают Китай и Россия, а теперь, после публикации «Викиликс», свою собственную машину воспоминаний может построить любая корпорация, любой диктатор или даже просто богатый человек, у которого завалялись лишние двадцать пять миллионов.
– И не забудьте, – добавляет Радж, – что одним из нынешних владельцев кресла является неизвестная террористическая организация, которая его использует, чтобы раз за разом атаковать различные достопримечательности одного из самых населенных городов мира.
Хелена смотрит на кресло.
На капсулу.
На терминал.
Воздух вокруг нее словно бы наполняется негромким гулом.
По телевизору передают новости об очередной атаке – на сей раз в Сан-Франциско, где в рассветное небо от моста «Золотые ворота» поднимаются клубы черного дыма. Хелена пытается осознать масштабы происходящего – да только все слишком огромно, слишком запутанно, слишком хреново.
– Каков наихудший вариант развития событий, Альберт? – спрашивает Шоу.
– Думается, это он самый и есть.
– Нет, я имею в виду последующие события.
Альберт всегда демонстрировал полнейшую невозмутимость, как если бы могучий интеллект защищал его от всего вокруг, одновременно поднимая над происходящим. Сегодня это не так. Альберт выглядит напуганным.
– Неизвестно, – отвечает он, – располагают ли Китай и Россия лишь чертежами кресла или у них уже есть работающая модель. Если нет, то можно не сомневаться, что сейчас они строят его со всей возможной поспешностью – как и все прочие страны.
– Зачем? – спрашивает Хелена.
– Потому что это оружие. Абсолютное оружие. Помните наше первое совещание за этим столом, когда мы обсуждали возможность послать в прошлое девяностопятилетнего снайпера, чтобы изменить результаты войны? Прикиньте сами, кто из наших врагов – да и друзей, черт бы их побрал – мог бы с пользой для себя использовать кресло против нас?
– А кто-то не мог бы, – хмыкает Шоу.
– То есть что-то вроде ядерного противостояния? – уточняет Радж.
– Как раз наоборот. Правители не используют ядерное оружие, потому что едва они нажмут на кнопку, противник сделает то же самое. Угроза возмездия слишком велика, и это останавливает. Но в случае с креслом вероятность возмездия, или гарантированного взаимного уничтожения, отсутствует. Правительство, или корпорация, или индивид, которые первыми успешно используют кресло в стратегических целях – будь то пересмотр результатов войны, или уничтожение давно уже мертвого диктатора, или что там еще, – выигрывают.
– Иными словами, – подытоживает Хелена, – использование кресла сразу принесет его обладателю непосредственную выгоду.
– Да. Причем немедленное использование. Выигрывает тот, кто первым перепишет историю в свою пользу. Для того чтобы позволить кому-то сделать это раньше, ставки слишком высоки.
Хелена снова бросает взгляд на телевизор. Теперь пылает небоскреб «Трансамерика» в финансовом районе Сан-Франциско.
