Ревел водопад. В гроте внезапно похолодало.
– Это всегда была только ты, – ответил волк, уставившись на меня своими немигающими янтарными глазами. – Только ты, моя госпожа.
Я поднялась с кресла и подошла к водопаду. Протянула руку, и вода обожгла ее ледяным холодом. Я моргнула и мысленно увидела перед собой отца – высоко подняв над головой зажженный фонарь, он бредет по заснеженному лесу. Ищет меня. Ждет. Ждет и очень боится, что со мной произошло непоправимое несчастье.
Подошел волк и остановился рядом. Интересно, почему меня все еще продолжало тянуть к нему?
– Я научу тебя присматривать за домом. Командовать им. Тебе не нужно бояться.
– А я и не боюсь этого дома, – сказала я, и вдруг поняла, что так и есть. Не боюсь.
– Ты боишься меня?
Я посмотрела на него, пытаясь сама разобраться в своих чувствах. Это была непростая задача.
– Не знаю.
– Я очень постараюсь, чтобы у тебя никогда больше не появилось причины бояться меня, – понурил голову волк. – А теперь пойдем. До конца дня мне еще очень многое нужно тебе показать.
И он проскочил сквозь водопад.
Я последовала за ним.
Глава 10
Мы миновали сад и вошли в дом, где оказались в облицованном синей кафельной плиткой коридоре, вдоль которого росли миниатюрные яблони в кадках. Тут я сказала волку, что устала, проголодалась и не хочу пока что ничего больше видеть.
Волк впился в меня янтарными глазами, но обманщицей и притворщицей не назвал, только буркнул.
– Попроси у дома, и он принесет тебе еду. Любую. Захочешь меня увидеть – позови.
Сказал и ушел, и яблони в кадках зашумели листьями ему вслед.
Я не двигалась с места еще некоторое время. Затем повернулась и пошла в противоположную от волка сторону.
– Дом, – сказала я, пройдя немного по коридору и ужасно глупо чувствуя себя от того, что обращаюсь в пустоту. – Послушай, дом, можешь дать мне мясного пирога?
Что-то сверкнуло в воздухе, и за ближайшим углом я увидела низкий столик. На нем показалась тарелка с пирогом, от которого исходил дразнящий аромат. Когда я приблизилась, пирог приподнялся на тарелке, приветствуя меня. Глотая слюнки, я схватила его и съела прямо на ходу – причем так быстро, что даже немного обожгла язык. Ну, во-первых, я действительно умирала от голода, а во-вторых, таких вкусных пирогов даже Дония печь не умела. А уж на что она мастерица.
Вдохновленная своим успехом, я решила продолжить, и вновь обратилась к дому.
– Дом, я хочу рюкзак, а в нем припасы на дорогу до дома.
Вновь что-то сверкнуло в воздухе, и на следующем углу я нашла висящий на стене рюкзак – раздувшийся так, что того и гляди лопнет. Я сняла его, забросила на плечо и обратилась к дому с последней просьбой.
– Дом, приведи меня к выходу. Покажи, как отсюда выбраться.
В третий раз сверкнуло в воздухе, но теперь еще и раздался идущий откуда-то снизу грохочущий звук.
– Пожалуйста, дом, – вежливо сказала я. – Прошу тебя.
Уставленный яблонями в кадках коридор исчез, сменился обычным коридором с ковром на полу, а в конце показалась уходящая куда-то в темноту лестница. Я вспомнила о том, сколько времени потребовалось нам с волком, чтобы добраться в самый первый день от входа до моей спальни.
– Покажи мне самый короткий путь, пожалуйста, – добавила я.
Пол под ногами вздрогнул и поплыл куда-то. Я полетела вниз по каким-то лестницам. Падение закончилось возле простой деревянной двери. Я узнала эту дверь. Вспомнила и фонарь, который по-прежнему светил со своего крюка на стене.
Сделав глубокий вдох, я открыла дверь.
– Пропусти меня, – прошептала я, в надежде, что дом, возможно, и на выходе обладает какой-то силой. – Дай пройти. Выпусти.
Завыл ветер, принялся трепать мою юбку, хватать за щиколотки, за волосы, царапать острыми коготками шею. Я чувствовала силу и гнев ветра, но вместе с тем ощущала его печаль и нежелание расставаться со мной. Ледяные пальцы крепко держали меня, не давали шагнуть. Они тянули, тянули, тянули вниз.
Невидимый груз навалился на меня, сдавил легкие, не давая вдохнуть. Я вспомнила о девушке из зеркальной книги, вспомнила сражавшегося с огнем волка и прохрипела:
– Именем древней магии… Разреши… Нет, пропусти! Пропусти меня!
Высокий скорбный стон раздался в ушах. Исчез давивший на меня груз. Невидимые руки осторожно подхватили меня и повели сквозь тьму, а затем я вдруг проскочила сквозь завесу оплетенных вьюнами кустов и вышла на солнечный свет.
Остановившись, я поморгала, глядя на небо, а затем зашагала прочь от холма – к далекому лесу. По дороге я несколько раз оглядывалась назад. Что-то во мне болезненно сжималось при мысли о том, что я покинула волка, оставила его одного, и, вероятно, навсегда.
«Но ты можешь вернуться к нему, – сказал мой внутренний голос. – Повидаешься с отцом, успокоишь его, скажешь, что все в порядке, и ты будешь в безопасности».
Голос мог говорить все, что угодно, но я-то знала, что ухожу навсегда. С волком меня ничто не связывает. Я просто придумала эту связь, а на деле ее не существует.
И все же, все же…
В конце концов, я буквально заставила себя войти в лес.
Поначалу все здесь казалось совершенно обычным – шуршали под моими ногами опавшие листья, задувал холодный ветер, пахло сырой землей. Только вот не было здесь ни зверей, ни птиц – только я и деревья. Внезапно застучали висевшие у меня на шее как кулон часы Роди – загрохотали, зачастили, а затем вдруг резко остановились, и повисла тишина. Полная, оглушительная. Зловещая.
Я потопталась на месте. Тени густели, дневной свет начинал угасать – приближались сумерки. Я старалась преодолеть беспокойство и поселившуюся во мне смутную тревогу. Убеждала себя в том, что почти уже дома, с отцом. Хотя и знала, что это совсем не так. Ведь мы с волком тогда были заперты в лесу целых две недели, а отец и того дольше.
Я старалась не думать о девушке из той зеркальной книги, о колючих шипастых живых лианах и жуткой Королеве фей. Старалась не думать о волке – о том, как он разозлится, когда узнает о моем побеге.
Но сильнее всего я старалась не думать о том, какую – возможно, смертельную – ошибку я совершила, вернувшись в этот лес.
Деревья передо мной вдруг зашелестели, закачались, хотя ветра в это время никакого не было. Их голые ветви сплетались друг с другом и опускались вниз, преграждая мне дорогу.
Я повернула направо и прибавила шаг.
Деревья стонали низкими ужасными голосами, напоминавшими звук лопнувшей виолончельной струны.
