Соколов взглянул на фото, и дух его замер: с фото глядело необыкновенно прекрасное женское лицо, словно подернутое светлой печалью, с тонкими благородными чертами. Сыщик подумал: «И эта прелесть стала супругой тюремщика! Чего только не случается на этом свете».
Он спросил:
— Вы выяснили, по каким дням работает цветочный рынок на площади Мадлен?
— Конечно! По вторникам и пятницам.
— Что с автомобилем?
— Скажите, куда и когда его пригнать, и авто будет на месте с залитым под пробку баком и еще две канистры про запас.
Полезное знакомство
На другой день Соколов направился на площадь Мадлен, прямиком к цветочницам. На многочисленных тележках, аккуратно укрытых одеялами, раскрывавшимися лишь тогда, когда подходили покупатели, цветы, выращенные в парниках или доставленные из южных департаментов, лежали в громадном количестве. Покупателей, в основном дам, пока было мало, но они с каждой минутой прибывали.
Соколов, приглядываясь к лицам молодых женщин, надеясь узнать среди них Маргариту Лорен, прошелся по рынку. Поиски были тщетными, рынок заполнялся покупателями, и все труднее было отыскать в густевшей толпе нужное лицо.
Сыщик направился к молоденькой продавщице — голубоглазой блондинке с широким крестьянским лицом и большим улыбчивым ртом. Увидав перед собой высоченного красавца, девица оживилась:
— Месье, купите цветочки! Самые свежие. Отдам недорого.
Соколов улыбнулся:
— Сделай одолжение, составь букет, как для себя.
Девица вопросительно взглянула на Соколова:
— На какие деньги вы рассчитываете?
— Я рассчитываю не на деньги, а на цветы.
Девица, то и дело кокетливо поглядывая на красавца, составила букет из гвоздик, украсила декоративными травами, завязала шелковой лентой и протянула:
— Пожалуйста, месье! Это стоит двенадцать франков.
Соколов отдал деньги, а затем галантно протянул букет девице:
— Ты, красавица, многим украшаешь жизнь, так пусть раз ее украсят тебе. Прими подарок!
Девушка зарделась, это подношение она поняла по-своему, по-французски.
— Право, неудобно! У меня жених есть, он каждый раз приходит к концу торговли, к двум часам, и мы вместе увозим тележку. — Исподлобья задумчиво взглянула на атлета. — Разве что сейчас поручить посмотреть за тележкой соседкам? Вы, месье, можете сейчас? Управимся за часик?
Соколов подыграл цветочнице:
— Ах, какая жалость — жених! Ну не будем огорчать этого счастливца. И часа мне мало, надо весь день, и ночь, и еще неделю. А ты, красавица, можешь сделать для меня доброе дело?
— Конечно, конечно!
— Скажи, ты вот эту даму здесь встречаешь?
Девица едва бросила взгляд на фото, как со вздохом произнесла:
— Это мадам Лорен. Она покупает только розы, причем предпочитает «царицу Савскую» — роскошный и дорогой сорт.
— И у кого она предпочитает покупать?
— Ей делают большую уступку в «Лаванде», и она заходит туда.
— А где эта «Лаванда»?
— Да вон там, за фонтаном, видите большую вывеску?
— Будь счастлива, красавица!
— Спасибо за цветы, месье! Вы очень добры…
Парижская Лаура
Соколов направился к «Лаванде», продолжая приглядываться к молодым лицам. И его вдруг словно током дернуло: прямо на него, неспешно ступая, шла стройная барышня с высокой прической каштановых волос. Она подняла на Соколова большие светло-серые, подернутые печалью глаза, и сердце сыщика забилось чаще: «Боже, это Маргарита! Как она прекрасна!»
Соколов, пронзая взглядом красавицу, направился навстречу. Не доходя шага три, галантно снял шляпу, поклонился:
— Доброе утро, мадам! Позвольте побеспокоить вас вопросом?
Маргарита с интересом глядела на атлета. Ответила чистым голосом с прованским произношением:
— Я слушаю вас, месье.
— Мне надо купить для дамы — богатой, знатной и очень красивой, ну, скажем, такой, как вы, — букет пурпурных роз «царица Савская». У кого из цветочниц вы рекомендуете сделать такое приобретение? А то они все хвалят свой товар, правду узнать невозможно.
— В магазинчике «Лаванда», вот он. Пожалуй, больше нигде настоящий сорт «царицы» вы не найдете. — И после паузы добавила: — Я очень люблю этот прекрасный сорт: сочный цвет, тонкий аромат.
Соколов философски заметил:
— Розы вянут — это не страшно, можно каждый день в вазу свежие ставить. Но вся наша жизнь пробегает столь стремительно, что спохватишься, а уже на висках серебрится седина.
— Вам, мужчинам, это не так страшно, как нам: хочется быть молодой, привлекательной, а время неумолимо…
Соколов жарко запротестовал:
— Вам, мадам, еще долгие годы предстоит наслаждаться и красотой, и молодостью, и всеобщим поклонением. Позвольте узнать, как вас зовут?
— Маргарита.
— А меня — Аполлинарий. Я русский.
Маргарита удивилась:
— Вот как? Я была в Москве и Петербурге, мне очень понравился ваш народ — радушный и веселый. И мужчины, в отличие от наших, щедры и умеют красиво ухаживать. — Глубоко вздохнула. — У меня был русский друг, но, увы, он погиб на фронте.
— Я соболезную вам.
— Аполлинарий, я как раз иду в «Лаванду» и помогу выбрать для вашей дамы букет. Признайтесь, она хорошенькая?
— Божественная! Тонкие черты благородного лица, громадные серые глаза, прекрасные волосы, ниспадающие до плеч, во всем облике разлиты вкус, ум, сострадание к ближнему. Я, признаюсь, влюбился в нее с первого взгляда.
— Вы воспели свою Лауру так, что вам позавидовал бы сам Франческо Петрарка.
— Я более счастлив, чем поэт, не сумевший пережить смерть своей возлюбленной. Моя Лаура полна молодой прелести, и я жажду поднести ей розы.
Маргарита с печальной улыбкой заглянула в глаза атлета:
— Что ж делать! Пусть будет счастлива ваша избранница.
Соколов коснулся руки собеседницы:
— Лучше пожелайте удачи мне.
Они вошли в «Лаванду», заставленную букетами в вазах, корзинами цветов и деревцами в горшках.
Букет на память
Навстречу гостям бросился маленький, верткий человечек в жилетке, из кармашка которого вываливалась толстая цепь поддельного золота. Человечек затараторил:
— О, мадам Лорен! Мое вам нижайшее почтение. Как ваши успехи? Как поживает ваш замечательный муж? Вы, мадам, не забываете передавать ему мои поклоны? Очень прошу, передавайте. С таким важным господином лучше загодя иметь добрые отношения, чем пытаться это сделать, когда пищу, как зверям в зоопарке, будут подавать через маленькое окошко.
