— Этот наглый бош не изволил подняться при моем появлении. Наглец!
— Да, он никогда не встает при появлении администрации.
— Приказываю лишить обеда, ужина и завтрака. Даже воду не давать. К преступникам — никакой жалости!
— Слушаюсь и передам по смене: не кормить до завтрашнего обеда.
— Благодарю за службу! Представлю, Пенчик, вас к званию майора.
* * *
Через три минуты Соколов в сопровождении дежурного офицера прошел мимо стражи и полной грудью вдохнул воздух свободы.
Он вспрыгнул в автомобиль и погнал в гостиницу, где в люксе томилась страстью красавица Маргарита.
Дежурный офицер Пенчик смотрел вслед авто и думал с почтительным восхищением: «Не человек — зверюга! Побольше бы таких, навели бы в стране порядок, а то ишь, демократию развели, распустили!»
Соколов, в свою очередь, размышлял о Пенчике: «Прекрасный тюремщик, исполнительный! К Генриху никто не появится до завтрашнего вечера. Теперь все будет зависеть от принца и… удачи!»
Прощальный поцелуй
Маргарита бросилась на шею Соколова:
— Я заждалась вас, но сердцем чувствовала: с вами все хорошо! — С улыбкой заглянула ему в глаза. — Правда?
Соколов сдержанно ответил:
— Правда! — Поцеловал ей нос, щеки, глаза.
Маргарита зашлась в истоме, тяжело задышала:
— Милый, я не представляю, как останусь одна! Я не могу понять, как прежде жила без вас! Позовите меня хоть на край света, хоть в пустыню Сахара…
Он искренне отозвался:
— Если бы, Маргарита, вы знали, как стали мне дороги! Я люблю сильных, благородных и решительных людей. Такие даже среди мужчин — большая редкость. А вы — настоящая героиня. Быть с вами — великое счастье. Вы очень помогли мне…
— Пожалуйста, расскажите, умоляю, какому делу помогла?
— Мой сладкий друг, несмотря на ваши превосходные достоинства, я вижу: вы любопытны, как все женщины на свете. И это хорошо. Но сегодня не могу вам открыть секрета. Пройдет сколько-то времени, может, десятилетия, и вы прочтете об этом в самых лучших, самых захватывающих книгах. Сегодня мы с вами творим историю. Мы — избранные. Если я вам дорог, не спрашивайте меня ни о чем.
Она опустила голову, нахмурила бровки, надула пухлый ротик. Вдруг подняла на него глаза:
— Пусть так, но скажите правду: мы с вами еще когда-нибудь увидимся?
Соколов сказал:
— После войны я обязательно приеду к вам… если буду жив.
Маргарита поникла головой, застонала:
— Если я могла бы отдать свою жизнь вам! Это было бы для меня великим счастьем.
— Верю! Женщины вообще гораздо жертвенней нас, мужчин, и ради любви идут на удивительные подвиги. — Взглянул на каминные часы. — Но у нас так мало времени, всего часа полтора-два. Отринем грустные разговоры и предадимся самой главной радости, какую Создатель послал людям, — любви. Сегодня, сейчас, Маргарита, я люблю вас со всей силой души. — Соколов притянул к себе эту необычную женщину.
Восторг любви
Он стал со сдержанной неторопливостью снимать с нее одежды — юбку, шелковую кофту, нижнюю рубашку с кружевами. Она медленно поворачивалась, поддавалась ему с какой-то потрясающей душу покорностью и грациозностью, которая пленяет благородные мужские сердца.
И вот на ковер упало последнее — легкие кружевные панталончики.
Соколов глядел на Маргариту с тем первобытным вожделением самца, которое делает отношения мужчины и женщины пламенной страстью и не дает угаснуть роду человеческому.
Не отрывая от женского обнаженного тела вожделенного взгляда, Соколов приподнял Маргариту от пола, прижал к мускулистой груди и понес в спальню. Он мягко опустил ее на громадную кровать, провел рукой снизу вверх, надолго задержался на том волшебном месте, из-за которого люди веками страдают, теряют состояния, вызывают на дуэли, ведут войны, становятся предателями или героями.
Она ощутила испепеляющий огонь его желания, не сдержалась, коснулась его великолепного естества. Прошептала:
— Ты не человек, ты древний бог любви…
— Зато природа не создала существа более совершенного, чем ты, Маргарита! — Он губами чуть коснулся ее бархатного рта. Затем страстно и жадно гладил хорошо развитые груди с вздувшимися от возбуждения сосцами, круглый пупок, неглубоко утопленный в мягкий розовый живот, узкую линию талии, переходившую в плотные округлости бедер, выступающий лобок с коротко подбритыми светлыми волосиками, удивительно стройные ноги с тонкой гладкой кожей.
Маргарита видела жажду его ненасытной страсти, и это желание льстило ей, было бесконечно приятным. Она притянула лицо атлета к себе, надолго приникла приоткрытым ртом к его губам. Она с радостью почувствовала, как его могучее тело прижалось к ней, ощутила во всех волнующих подробностях. Ей показалось, что она исчезла, растворилась в нем без остатка. И она сразу обмякла, остро желая полного слияния с этим героем. Пламенея от возбуждения, с сладострастием юной пантеры она стала тереться о его тело.
Он властно и нежно, легким движением руки раздвинул ее ноги. Он чувствовал себя туго натянутой тетивой упругого лука и теперь выпустил могучую стрелу, с сумасшедшим упоением погрузился в тот невероятно сладостный мир, который зовется великой женской таинственностью.
Она бесконечно долго заходилась в любовной истерии, вскрикивала, плотнее и плотнее прижимаясь к нему, грудь ее вздымалась выше и выше. Ей казалось, что весь мир опрокинулся на нее, закружил в каком-то сумасшедшем вихре, который никогда не кончится и который заставлял содрогаться не только ее тело, но и самою душу.
И вот наконец что-то одновременно взорвало их, погрузило в неземное блаженство. Они вместе содрогнулись, не удержали счастливо-тревожного крика, растаяли в объятиях, а слившиеся души словно обрели крылья и воспарили в небесные сферы.
Бриллиант на прощание
Она отказалась от предложения подвезти ее на автомобиле. Маргарите, чтобы пережить эту ни с чем не сравнимую встречу, хотелось остаться одной.
— Прощай, милый, — сказала она.
— Возьми! — Соколов протянул ей шестикаратный бриллиант, тот самый, который в Петрограде получил от начальника разведки Батюшева.
Маргарита удивилась:
— Что это? Бриллиант? — У нее задрожали губы. — Драгоценные камни дарят, когда хотят соблазнить или… навсегда проститься.
— А я дарю на память.
— Нет, я поняла: никогда вас не увижу. И если буду еще жить, так только для того, чтобы вспоминать этот волшебный день любви. Но бриллиант не возьму, он стоит целого состояния. Настоящую любовь деньги портят, как вода хорошее вино…
