Судя по внешнему виду, народ здесь собрался разномастный: трактористы и комбайнеры в льняных брюках и хлопковых рубахах, с затейливыми головными уборами на бритых и обросших волосами головах, слесаря в засаленных робах с неимоверным количеством карманов для всякой нужной мелочовки, их более солидные собратья-механики в одежке почище да поновее, пара-тройка помощников агрономов в пиджаках, накинутых поверх спортивных футболок, но с неизменным портфелем под мышкой. Компания обсуждала какой-то чрезвычайно злободневный для всех вопрос, так как чуть ли не каждый второй вел беседу на повышенных тонах и с поистине итальянской жестикуляцией.
– Ты нам мозги не парь, не молокососы перед тобой стоят, – подчеркивая каждое слово резким взмахом руки, ораторствовал пожилой мужик в засаленной спецовке. – Когда было обещано вопрос с хозяевами прорешать? Молчишь? И я бы на твоем месте молчал. Полтора месяца задарма пашем.
– Так его, Сан Саныч, ты еще про соляру напомни, – вторил ему басовитый механик.
– Это явное преувеличение, – собрался возразить худощавый парнишка в клетчатом пиджаке, возрастом чуть старше помощника Гурова Марченко. Видимо, в силу молодости и неопытности вклинился он в момент, совсем для этого неподходящий, так как мужик, которого именовали Сан Санычем, гневно сверкая глазами, тут же заткнул ему рот:
– Молчал бы лучше, хозяйский прихвостень. Сам, небось, прошлогоднюю картоху отродясь на ужин не хавал. Ты вообще в погребе деревенском по весне хоть разок бывал? Клубни картофельные от метровых ростков обирал, чтобы потом из нее еще и жрачку стряпать?
– Откуда ему, Сан Саныч, он с золотой ложечки выкормленный, – пошутил мужчина средних лет в хлопковой рубахе и соломенной шляпе с лихо заломленными полями.
Его шутка развеселила толпу, несколько разрядив обстановку. Гуров не стал дожидаться, пока накал страстей снова возрастет. Он уверенно протиснулся в центр круга и коротко кивнул, приветствуя всех собравшихся одновременно.
– День добрый, господин хороший. Откель такой нарядный будешь? – спросил Сан Саныч, которому автоматически досталось право поприветствовать незнакомца.
– Полковник Гуров, Лев Иванович. Московский уголовный розыск. Прибыл из столицы для ведения расследования особо тяжкого преступления.
О злободневном вопросе тут же все забыли, включая худощавого парнишку и Сан Саныча. В толпе начались перешептывания, кто-то придвинулся ближе, чтобы лучше слышать, о чем будет вещать столичный гость, кое-кто, напротив, постарался уйти в тень, но на месте остались все. Не каждый день в их глухомань забредает целый полковник полиции, а уж чтобы из столицы, так и подавно.
– И какие такие тяжкие преступления совершаются в нашем селе, о которых в Москве пекутся, а мы слыхом не слыхивали? – Сан Саныч продолжал держать инициативу в своих руках, но было видно, что новая миссия ему не по душе. Скорее всего, он предпочел бы слинять по-тихому, да статус заводилы не позволял.
– В интересах следствия я не уполномочен разглашать данную информацию, но от помощи не откажусь. – Гуров говорил уверенно, обращаясь ко всем одновременно, но как бы и к каждому в отдельности.
– Выходит, не справляется московская полиция с работой без нас, работяг? – хохотнул все тот же шутник. Смех поддержали вяло, без энтузиазма, и Лев посчитал это хорошим знаком.
– Ваша правда, без помощи бдительных граждан нам, операм, никуда. – Он театрально развел руками и улыбнулся широкой, подкупающей улыбкой. А про себя подумал с досадой, чувствуя себя немного неловко в данной ситуации: «Как паршиво, что со мной нет Стаса. В таких случаях он просто незаменим. Сейчас бы уже братался с Сан Санычем, и без всяких уловок».
– Видали, мужики, ценят нас в Первопрестольной.
– Тебя припрет, и ты любого лошка ценить начнешь.
– Да ладно вам, пустозвоны. Человек дело сказать хочет, а вы лясы точите. Говори, товарищ полковник, в чем помощь нужна? – пришел на выручку Гурову один из слесарей. Он отодвинул в сторону человечка в смешной цветастой кепочке и знаком велел всем молчать.
Гуров поблагодарил его взглядом, достал из кармана стопку с фотографиями Гудини и, разделив их на две части и пустив по кругу, произнес:
– Меня интересует любая информация об этом человеке. Совершенно любая, пусть на первый взгляд и незначительная.
И снова по толпе зашелестел шепот.
– Это преступник и есть? А на вид и не скажешь.
– Брось, Анчутка, таких преступников не бывает.
– Больно ты знаешь, какие бывают. Московские урки не чета сельской шантрапе. Они с фиксами во рту и с цыгаркой за ухом по столице не таскаются.
– Это ты про Куцего? Так он же не уголовник.
– Кто ж он? Уголовник и есть. А что не сидел, так это участкового недоработка. Будь он не такой увалень, сидеть бы Куцему, не пересидеть.
– Вы на фотку глядите да в памяти копайтесь, – шикнул слесарь. – Есть что по делу сказать, так говорите, а оценка ваша полковнику даром не нужна.
Гуров народ не торопил. Пусть насмотрятся вдоволь. Если сразу не вспомнят, может, потом, за ужином, в спокойной обстановке что-то в памяти всплывет. Взглядом он скользил по лицам собравшихся, стараясь фиксировать изменения в выражении их лиц. Постепенно снимки начали один за другим возвращаться к нему в руки. Народ отрицательно качал головами, мол, не знаем такого. Один из слесарей заявил, что Гудини вроде бы похож на свояка его двоюродного брата, но уверенности у него нет. Гуров подозревал, что свояка тот вспомнил только для того, чтобы придать себе значимости в глазах односельчан, но адрес свояка на всякий случай записал.
Когда последнее фото вернулось в стопку, Лев разочарованно вздохнул, задал пару-тройку вопросов о местных жителях, не уезжал ли кто надолго, или не пропадал ли без предупреждения, но и на эти вопросы получил отрицательный ответ. Пора было уходить, а он все медлил. Стоял в центре круга, старательно подравнивая стопку снимков до идеального состояния, и думал: «Куда дальше? В Ивановском был, остались Алексино на две сотни душ да Дарна, в которой и полусотни жителей не наберется».
– Ты чего, Макей, жмешься? Сказать что-то хочешь?
Вопрос донесся откуда-то справа, и Лев, резко повернув голову, встретился взглядом с парнишкой. «Молодой совсем, лет семнадцать, – машинально отметил он, – а смотри, уже в комбайнерах ходит». Поймав взгляд полковника, парнишка потупился, даже отступил на шаг, но строгий голос Сан Саныча заставил его вернуться на первоначальную позицию.
– Узнал? – просто спросил Гуров.
– Похож, – неохотно ответил парнишка, теребя в руках кепку.
– И? – тычком ускорил процесс Сан Саныч.
– Чего дерешься? – огрызнулся парнишка. – Раз седой, так все можно?
– Ты, Лександр, тут не выкаблучивайся, – хмуро сдвинул брови Сан Саныч. – Полковник что сказал? Особо опасного преступника ищет. Особо! Опасного! Хочешь, чтобы этот упырь по твоей родной деревне прогуливался? А что как Галинку заприметит? Или Люську парамоновскую?
