– Почему же? Ведь в этом случае с вас снялась бы ответственность за благосостояние девушки. Раз есть кому о ней заботиться, зачем тогда ваши подношения?
– Я бы все равно помогал ей. Так уж у нас принято.
– И вам не было бы обидно, что приходится содержать еще и Лялиного любовника? – пришла очередь удивляться Гурову. – Странно, очень странно.
– Не вижу ничего странного. – Закира эти слова задели, было видно, что разговор начинает его злить. – Я помогал девушке на протяжении нескольких месяцев и сильно в деньгах не пострадал. Так почему не продолжить это дело?
– Хорошие традиции, – похвалил Гуров. – Что ж, раз добавить вам больше нечего, будем считать разговор завершенным.
Он положил снимки в карман и, не прощаясь, вышел. В отделе его ждал новый сюрприз, и снова приятный. Не успел Лев переступить порог здания, дежурный сообщил, что в кабинете его дожидается человек. Заявляет, что у него есть важные сведения по убийству девушки из «Сосен». Гуров поспешил к себе. В кабинете сидел мужчина средних лет, на шее у него висела внушительных размеров фотокамера.
– Доброе утро, – поздоровался Лев. – Вы и есть тот человек, у которого для меня важные сведения?
– Так точно, я тот человек. – Голос у мужчины оказался писклявый, точно комар над ухом загудел. – Но, прежде чем я начну говорить, хотелось бы получить гарантии, что мое имя не будет нигде упоминаться. Ни в ваших отчетах, ни, тем более, в суде. Свидетелем я тоже не пойду. Мне жизнь дороже.
– Тогда зачем вы вообще сюда пришли? – с ходу разозлился Лев. Подобные типчики ничего, кроме раздражения, у него не вызывали. – Сидели бы себе дома, на птичек любовались, или кого вы там своей камерой фотографируете.
– Не мог, – вздохнул мужчина. – Долг заставил. И потом, если все, кому не лень, начнут отстреливать добропорядочных граждан, что от мира останется?
– Хотите сказать, так недолго и самому пулю словить, – невольно усмехнулся Лев. – Ладно, будут вам гарантии. Выкладывайте свои архиважные сведения.
Мужчина стянул с шеи камеру, подкрутил какое-то колесико и повернул экраном к Гурову. На снимке были запечатлены знакомые сосны, а между ними человек с винтовкой. Лицо сосредоточенное, палец на спусковом крючке. Камера у фотографа оказалась высшего качества: и винтовку и человека идентифицировать по такому снимку без проблем.
– Вот это подарок, – изучив фото, проговорил Лев, мгновенно забыв о своем раздражении. – Снимок нужно перебросить на другой носитель. Но оригинал удалять не советую, как вы понимаете, это теперь улика, так что фотоаппарат вам придется оставить здесь.
– Да вы с ума сошли! – опешил фотограф. – Знаете, сколько такая камера стоит? Нет, и не просите! С камерой я не расстанусь.
– Ненадолго. Только пока идет следствие. А управление вам на время другую камеру выделит, – попытался Лев «подсластить пилюлю». – Любую, какую вы запросите.
– Не нужна мне чужая камера! – кипятился фотограф. – И зачем я только к вам пришел!
Но расстаться с камерой ему все же пришлось. Гуров вызвал майора Иванченкова в качестве «тяжелой артиллерии». Из «Сосен» он вернулся с неоднозначным ответом. Администратор при жизни Рогоза был с ним знаком, и, если бы увидел, наверняка вспомнил. Но в «Соснах» он видел его последний раз три с половиной года назад, хотя Рогоз мог и мимо незаметно проскочить, места ему хорошо знакомы. Но одно дело – предполагать, и совсем другое – знать наверняка. Гарантированного подтверждения, которого ждал Гуров, он так и не получил.
С Иванченковым фотограф оказался знаком, о его крутом нраве наслышан, так что возражать майору не стал. Положил аппарат на стол и тихонько покинул кабинет. А Иванченков и Гуров засели за компьютер, собираясь прогнать лицо стрелка по базе. Спустя час отыскали его среди бывших биатлонистов среднего звена. Нестеренко Вадим, под этим именем он числился среди спортсменов-биатлонистов. Когда-то выступал за сборную Казани, показывал неплохие результаты, но «золота» не брал и из-за травмы до большого спорта не добрался.
Пока Иванченков связывался с ассоциацией биатлонистов, Гуров принимал отчет Стасика. Надежду тот уломал, и она «принудительно-добровольно» съездила с ним в редакцию газеты «Истринские вести», где шустрый журналист, он же репортер, за считаные минуты настрочил материал на первую полосу. Стасик сумел договориться и с главным редактором. Экстренного выпуска бумажного формата тот не обещал, но в электронную версию газеты запустить новый материал гарантировал в течение часа. Не стали вставлять палки в колеса и сотрудники морга, пообещав выдать тело к двум часам дня. Стасику осталось договориться с местным похоронным бюро, и можно было считать, что дело сделано.
С родственниками Альбины связался сам Гуров. Их оказалось не так много: двоюродный брат, проживающий в Магадане, и престарелая тетка из глухой деревни, откуда в Истру приехала и сама Альбина. Координаты и того, и другой нашли в контактах смартфона Шибаевой. Брат известие принял равнодушно, с ходу заявив, что тело забирать не станет, и вообще никакого участия в похоронах принимать не собирается. Мотивировал отказ тем, что с Альбиной имел поверхностное знакомство и родственницей ее не считал. Так, пару раз поздравили друг друга с днем рождения, на этом общение и заканчивалось.
Тетка, напротив, услышав о смерти племянницы, залилась горючими слезами, сквозь которые долго и муторно рассказывала Гурову историю жизни Альбины. Она же подтвердила, что родители девушки давно умерли, родных сестер-братьев она не имела, а сама тетка настолько одряхлела, что до крыльца собственного дома еле доползает. Куда уж ей в Истру ехать? Так что позаботиться о похоронах для Альбины по сути некому.
По-человечески Лев Альбине сочувствовал. Так вот живешь-живешь, и вроде тебе безразлично, оброс ты родней или нет, а вот помер, и земле тебя предать некому. Но как опера, ведущего расследование теперь уже четырех убийств, такой расклад его более чем устраивал. Под нажимом полковника Бородина город взял на себя обязательство выделить место для захоронения и все положенные для этого атрибуты, такие, как гроб, катафалк и надгробная плита, за счет городского бюджета, а благодаря стараниям майора Иванченкова администрация базы отдыха «Сосны» проспонсировала оформление церемонии и поминальный обед.
Как только в Интернете выложили статью о жизни и смерти Альбины Шибаевой, Гуров посадил Стасика у компьютера, отслеживать количество просмотров. Он надеялся, что Рогоз успеет просмотреть ее до двух часов дня. В статье было указано время похорон, на это он делал ставку. Если Рогоз узнает, где и когда хоронят Лялю, он должен прийти. А там уж дело за Гуровым, надо разыграть карты так, чтобы на руках, как говорят любители покера, сложился флеш-рояль. Потенциал для этого имелся, недостающее звено любезно преподнес свидетель-фотограф. Теперь Гурову было что предложить Рогозу в обмен на сведения об убийстве Крупа и о причастности к этому делу Закира.
Оставалось дождаться возвращения Гудини и доктора Зинчева. С тех пор, как они уехали на улицу Босова, прошло три с половиной часа. Времени более чем достаточно для того, чтобы осмотреть весь дом, не то что одну квартиру. Но от Зинчева до сих пор не было звонка, и возвращаться они будто бы не думали. Пару раз Гуров сам собирался набрать Зинчева, но всякий раз его кто-то отвлекал. Только к полудню он освободился от всех текущих дел и получил передышку, которой и воспользовался для звонка другу. Зинчев трубку не взял, но в ответ отправил сообщение, что они возвращаются в отдел. В ожидании возвращения Гудини Лев откинулся на спинку кресла и задремал. Бессонная ночь не прошла даром.
