– Мне кажется, что дом хороший, не запущенный, – говорила Мария, с надеждой заглядывая в глаза мужу. – Ты ведь знаешь Пименова. Он приличный человек, историк, ученый. Очень обстоятельный и вежливый.
– Знаю, Машенька, конечно, знаю, – заверил Гуров. – Аристарх Николаевич нас несколько раз консультировал, я общался с ним и ничего плохого про него сказать не могу.
– Он и сам такой опрятный всегда, вежливый, – вздохнула она. – А знаешь, мне больше всего нравится то, что участок большой. Дом не важен, пусть всего два этажа, и площадь не очень большая. Ну, сколько нам с тобой двоим нужно, правда? И это все еще убирать надо. А уж гостевые спальни мы с тобой всегда устроим, если ребята приедут в гости и ночевать останутся. А вот территория – это прелесть! Там можно все так красиво сделать, и тенистые места оборудовать с лавочками, и беседку, и открытые газоны. И обязательно несколько цветников.
Лев поддакивал, кивал головой и с улыбкой посматривал на жену. Как она загорелась, как, оказывается, ей хочется дом на природе. Причем самый настоящий жилой дом, в котором можно жить даже зимой. Пусть, думал он, пусть наслаждается. Это же все положительные эмоции. И почему не сделать приятное человеку, не доставить радость, если ты это можешь сделать. Да что кривить душой, он и сам не прочь провести выходные за городом, где в небе без устали поет жаворонок, где по вечерам на участке насвистывают сверчки, а в доме можно зажечь камин. Нет, это осенью, а летом можно ужинать в беседке. Жареное мясо, прохладный морс или натуральный сок, один из удивительных салатов, на которые Мария большая мастерица и выдумщица.
Хозяин встретил покупателей прямо у ворот, и она тут же пустилась в расспросы. У нее их возникло множество: имеется ли и как устроена поливная система на территории, какой тут грунт, близко ли грунтовые воды, как долго лежит по весне снег на участке и как ведут себя деревья, какие цветы лучше приживаются.
Когда машина отъехала, Гуров посмотрел на Марию и Пименова. Историк был явно не в настроении, но жена этого, кажется, не понимала. Хотя она права, настроение настроением, но если ты решил продавать дом, то отвечай на вопросы. Люди ведь немалые деньги собираются отвалить, хочется знать все о своем приобретении.
Пименова Лев знал давно. Они за последние несколько лет встречались довольно часто. Несколько раз профессор консультировал уголовный розыск по украденным раритетам и их ценности, приходилось встречаться на различных выставках, концертах. И на Машиных спектаклях Пименов бывал. Он давно уже вдовец, но продолжал вести активный образ жизни, не замыкался. Да и рановато ему было замыкаться в свои-то пятьдесят с небольшим лет.
Историк был всегда приветлив, он чуть щурил подслеповато глаза, но не любил носить очков, из-за чего его взгляд делался каким-то хитро-добродушным. Но сейчас Пименов стоял и слушал Марию с некоторой растерянностью, явно думая о чем-то другом, о своем. Поздоровавшись с Гуровым, хозяин пригласил пройтись по территории. Он шел впереди и поводил рукой то вправо, то влево, рассказывая, где у него и что находится. Потом позвал посмотреть собственно дом.
Внутри Гурову понравилось. Да и Маша сразу притихла, перестала задавать вопросы и только крутила головой, стискивая в руке ремешок сумочки. Планировка была очень простой, хотя снаружи дом выглядел изящно и немного романтично. Высокие французские окна, крыша в несколько уровней, эркеры. Первый этаж занимала кухня с гостиной-столовой, санузел, гардероб. На втором этаже – две спальни, кабинет.
Аристарх Николаевич поправил картину на стене и неуклюже локтем чуть было не сбросил с тумбы на пол вазу. Каким-то чудом Лев успел поймать тяжелое громоздкое изделие. Профессор ахнул и прижал руку к сердцу.
– Что с вами? – всполошилась Мария. – Вам плохо?
– Нет, нет! Сейчас пройдет, – пробормотал он. – Это от неожиданности. От усталости. Я плохо сплю в последнее время. Слабость какая-то.
– У вас есть что-то в доме из лекарств? – усаживая его в кресло, спросил Лев. – Валидол, корвалол, нитроглицерин?
– Там на кухне. Аптечка.
Через несколько минут Пименову стало легче, и он, виновато глядя на гостей, попытался подняться из кресла.
– Знаете что, – строго заявил Гуров. – Вы посидите, а мы с Марией обойдем дом сами. Посмотрим не спеша. А уж потом будем и вопросы задавать, и об остальном договариваться.
Хозяин согласился, и супруги ушли осматривать второй этаж. Поднимаясь по лестнице, Маша тихо предположила, что с Пименовым что-то не так. Беспокоит что-то человека. Может, случилась беда, может, самочувствие неважное сегодня. Как-то не очень хорошо пользоваться таким состоянием человека и начинать разговор о цене, торговаться. Лев в ответ лишь пожал плечами. Но когда Маша через второй вход со стороны хозблока вышла на улицу, он вернулся к Пименову и уселся во второе кресло рядом с ним.
– Аристарх Николаевич, я вас не первый день знаю, – заговорил сыщик. – И здоровье у вас вполне хорошее, никогда вы на него и на непогоду не жаловались. Рассказывайте, что у вас произошло. Я же вижу, что на вас лица нет. И вам сейчас не до продажи дома.
– Вы правы, Лев Иванович! – закивал головой ученый. – Беда у меня, но беда какая-то нелепая.
– Давайте рассказывайте! – потребовал Гуров.
– Неделю назад у меня в городской квартире человека обнаружили. Убитого! – Пименов заморгал глазами и беспомощно развел руками. – Я два дня был на конференции в Ярославле. Возвращаюсь, отпираю дверь – а там тело, и в груди кинжал торчит. Вы понимаете, Лев Иванович, меня ведь обвиняют в убийстве. Ну, не то чтобы прямо сказали, что я убил человека, но все же мне не верят. И подписку взяли о невыезде до окончания следствия. Это же страшно как, когда тебе не верят, страшно вот так найти труп в квартире. Смерть – это вообще страшно.
– Стоп, стоп! – Гуров сжал рукой локоть Пименова. – Не торопитесь. Так вы не знаете, кто этот человек, которого нашли у вас в квартире?
– Представления не имею, кто это такой. И как он попал туда, тоже не знаю. Квартира же на сигнализации, на пульте. Он как-то снял ее с пульта, отключил. В общем, голова кругом, аж жить не хочется. И ведь что оказалось, убит этот человек кинжалом из моей коллекции.
– Аристарх Николаевич, давайте не торопиться с покупкой дома. Уляжется эта ваша неприятность, разберутся, не переживайте. Никто вас не станет обвинять, это же очевидно. А когда все будет позади, тогда и возобновим наши договоренности.
– Нет, нет, Лев Иванович! – запротестовал ученый. – Ну как же так! Вы настроились, вам нужно. Да и лето так может закончиться, а вы и не попользовались приобретением. Вы на меня не смотрите, если что, звоните моему сыну, Вадиму, он будет в курсе. А я просто отлежусь немного, какую-нибудь терапию проведу. Правда, нервы ни к черту стали с этой историей!
Когда Гуров рассказал Маше о том, что произошло в квартире Пименова, та в ужасе прикрыла рот рукой и только покачала головой:
– Вот не поверишь, но когда ты общаешься с преступниками, когда занимаешься раскрытием убийств, меня это не очень шокирует. Кажется, что это твое дело, твоя работа и тебе это по плечу. Но когда вот такие люди, как Пименов, сталкиваются с кровью, с ужасными преступлениями, это в моей голове не укладывается. Этого как-то, в моем понимании, не должно происходить, в природе такого не должно быть. Ты ведь поможешь? Ты наведешь справки? Ну, ради меня, я прошу!
